SABRE

4.
Пять минут жизни
Багги для пустыни и грязь не сочетаются.

20 марта 2003 года ночь накрыла Кувейт, и вертолет ВВС США МН-53 оторвался от взлетки. В полной экипировке, я сидел в кресле пулеметчика ППМ и трясся. Машина располагалась в хвостовой части салона PAVE-Low, мы летели на задание, к которому готовились несколько последних недель. Ожидание подошло к концу – начиналась операция Свобода Ираку.
Наконец-то на войне.
Я обливался потом, и не только от волнения. Поскольку никто не мог знать точно, что приготовил для нас Саддам, мы получили приказ и надели костюмы химзащиты (их еще называли скафандрами). Эти костюмы защищают от химического оружия, но комфорта в них ровно как от резиновой пижамы, а противогаз, что идет в комплекте – хуже некуда.
“Все бывает в первый раз!” раздался чей-то голос в наушнике.
Я проверил пулеметы. Все было в полном порядке, включая .50 калибр и мне оставалось только зарядить их. Машина располагалась носом к хвосту вертолета. Задняя рампа была приоткрыта, так что у меня была возможность заглянуть в ночь. Внезапно, черная щель забортной ночи озарилась красными вспышками – иракцы включили свои радары и привели в готовность ракетное вооружение (которого по сведениям разведки у них не было), так что пилот вертолета начал отстреливать тепловые ловушки в надежде, что те обманут вражеские ракеты.
Потом в свою наблюдательную щель я увидел, как с земли поднимаются и перекрещиваются трассы пуль и снарядов.
“Черт!”, подумал я. “Да нас собьют раньше, чем у меня будет шанс завалить хоть кого-то”.
Иракцы как-то умудрились в нас не попасть. Вертолет продолжал лететь, снижаясь.
“Вот мы целку и потеряли!” прозвучал в наушнике давешний остряк. Вертолет приземлился.
Бардак и неразбериха не заставили себя ждать. Мы были частью команды, в чью задачу входила атака иракской нефтяной инфраструктуры, перед тем как иракцы могли бы все взорвать или поджечь как они поступили во время Бури в Пустыне в 1991 году. SEALs и польский GROM атаковали газовые и нефтяные платформы в Заливе, и объекты, расположенные на побережье.
Двенадцати из нас была поставлена задача высадиться в глубине материка, в районе Аль Фао. Те несколько минут, пока борт летел до зоны высадки, слились в сплошную какофонию обстрела и к моменту, когда вертолет коснулся колесами земли, мы оказались в глубоком дерьме.
Рампа опустилась, наш водитель наступил на педаль газа. Я зарядил и снял с предохранителя пулеметы, приготовился стрелять, машина съехала с рампы. ППМ выехала на участок мягкого песка и… сразу же застряла.
Вот сукин сын!
Водитель принялся насиловать двигатель и коробку, пытаясь высвободить машину из песчаного плена. Ну, по крайней мере, мы выбрались из вертолета, - одна из машин застряла, выехав наполовину с рампы. Вертолет дергался вверх и вниз в отчаянных попытках стряхнуть машину. Видите ли, вертолетчики терпеть не могут, когда по ним ведут огонь, и эти парни не были исключением из правила.
К тому времени, другие экипажи ППМ начали процедуру проверки по рации. Практически все застряли в пропитанном нефтью песке. Женщина - специалист по разведке, проводя предоперационный брифинг, твердила, что мы высадимся на твердую поверхность. Также она и ее коллеги говорили, что у иракцев нет средств ПВО. Хотя, все знают, что военная разведка это оксюморон. (прим. Оксюморон - сочетание слов с противоположным значением).
“Мы застряли!” сказал чиф.
“Да, мы тоже увязли” продолжил лейтенант.
Доклады посыпались как из рога изобилия: “Мы не можем выехать!”, “Надо отсюда выбираться, нахрен”.
“Так, все расходимся по позициям”, скомандовал чиф.
Я расстегнул ремни страховочной системы, вытащил М-60 сзади автомобиля и помчался к забору, что отгораживал территорию фабрики. Нам следовало взять под контроль центральные ворота этого завода, и хотя мы лишились транспорта, дело все равно следовало доделать. Я приметил кучу камней ввиду ворот и устроился за ней с пулеметом. Рядом сразу же появился товарищ с гранатометом «Карл Густав». Этот гранатомет стреляет отличной мощной ракетой, которая может вывести из строя танк или проделать дыру в здании. Так что теперь без нашего разрешения ничего за ворота не выедет.
Иракцы установили защитный периметр вокруг здания фабрики. Их проблема была в том, что мы высадились внутри периметра, так что находились между ними и фабрикой.
Конечно, им это не понравилось, так что они развернули стволы и начали обстреливать наши позиции. Как только до меня дошло, что газом нас не травят, я сразу же выбросил противогаз. Целей для моего М-60 было достаточно, даже слишком много. Их численное превосходство было слишком явным. Большой проблемой это не было и мы принялись вызывать поддержку с воздуха. Через несколько минут в небе над нами стало тесно от самолетов: F/A-18s, F-16s, A-10A, был даже самолет огневой поддержки AC-130 gunship.
Штурмовики ВВС США А-10А, известные под прозвищем “Бородавочник” – замечательные машины. Это медленные реактивные самолеты, но так и было задумано – они должны летать низко и медленно, чтобы сконцентрировать максимальную плотность огня на наземной цели. Помимо бомб и ракет каждый самолет вооружен 30 мм. пушкой Гатлинга. Той ночью Гатлинги сожрали немало врагов. Иракцы вывели броню из города неподалеку, чтобы разобраться с нами, но все было зря – они даже близко подобраться не смогли. Потом наступил момент, когда иракцы поняли что ничего не выйдет, и попытались сбежать.
Большая ошибка. Так было даже проще их засечь. Самолеты продолжали атаковать, уничтожая технику. Слышно было, как снаряды пролетают мимо наших позиций, взрываясь вдалеке, и потом доносился звук вторичных взрывов.
Это охуенно, сказал я самому себе. Как же мне это нравится. Это бьет по нервам, возбуждает, и мне это нравится.

Химическая атака

Подразделение британцев прибыло уже утром, когда бой завершился. Конечно, мы не могли не прикалываться над ними из-за этого.
“Давайте уже, выходите. Здесь теперь не опасно”.
Вряд ли им было весело из-за этого, хотя до конца я не уверен. Выговор у них смешной – это точно. Без сил, мы вошли в ворота, подошли к развалинам здания, уничтоженного в ходе перестрелки, попадали среди завалов и моментально уснули.
Я проснулся только через несколько часов. Большинство моих товарищей были уже на ногах и мы вышли на патрулирование периметра нефтяных полей. В патруле мы нашли объекты ПВО, которых у иракцев не было, как мы помним. Докладывать о находках смысла не было, т.к. оборудование было в таком состоянии, что ни для кого не представляло никакого интереса.
Повсюду мы натыкались на трупы. Мы даже наши парня которому буквально отстрелило задницу. Прежде чем истечь кровью, он пытался отползти в сторону – за ним по песку тянулся кровавый след.
Пока мы разбирались со всем, я заметил в отдалении пикап Тойота. Свой автомобиль я остановил примерно в миле от пикапа. Белые гражданские пикапы использовались иракцами на протяжении всей войны как военные машины. Обычно это была Toyota Hilux в различных версиях – компактный внедорожник. (В Штатах он продавался под маркой SR5; дома эта модель уже не выпускалась, но здесь, в Ираке, ее продолжали продавать). Не понимая что происходит, мы стояли и просто смотрели на машину, пока не услышали звук вууууппп.
Затем что-то шлепнулось на землю в нескольких метрах от нас. Иракцы выпустили по нам мину из установленного в кузове пикапа миномета, и она моментально затонула в нефтяной грязи.
“Слава Господу, эта штука не взорвалась. Иначе мы все были бы трупами” сказал кто-то.
Из дыры в земле, где исчезла мина, повалил белый дым.
“Газы!” заорал кто-то.
Со всей доступной скоростью мы рванули обратно к воротам, но пока мы бежали, англичане закрыли ворота и отказывались их открывать.
“Вам сюда нельзя” кричал один из этих идиотов. “Вас обстреляли из химического оружия”.
Пока Кобры КМП летали над нами, разбираясь с пикапами минометчиков, мы решали, будем ли жить дальше или пора умирать. Прошло несколько минут, все дышали, как и раньше, так что общим советом посчитали, что это был просто обычный дым. Ну может быть пар от нефти. Какая разница, посвистело, но не взорвалось.
Облегчение накатило незамедлительно.