Marty McFly

Лейтенант Джейсон Ридман будучи членом Десятой Команды "Морских Котиков" получил серьезное ранение в левую руку и правую часть лица, во время выполнения боевой задачи в Ираке, в 2007 году. Во время своего восстановления в Военно-морском госпитале, он наклеил на входной двери в свою палату записку, в которой просил всех кто пришел его пожалеть, пойти в другое место.


После того, как Джейсон оправился после полученных травм, он основал благотворительный фонд, чтобы помочь другим людям, которые восстанавливаются после ранений. Он дает представление о своих ранениях и предоставляет и раскрывает подробности своего многолетнего восстановления.

- Откуда ты ?
- Я родился в штате Огайо. Вырос в Северной Каролине и Флориде. Но дольше всего я жил в Вирджинии.

- Какой университет ты закончил ?
- Я закончил Университет Олд Доминион, и получил степень в области управления бизнесом.

- Почему ты стал "Морским котиком" ?
- В моей семье все были военными. Мой дед летал на Б-24 во время Второй мировой войны, так что в детстве я хотел быть летчиком.
Мой отец был армейским инструктором, и он часто имел дело с "Морскими Котиками" в школе парашютной подготовки, о чем он мне часто рассказывал. Так что с 15 лет я хотел стать "Котиком".
Я поступил на службу в ВМФ, когда мне было 17 лет, по программе предварительной подготовки. В наш лагерь пришло приглашение для все кто хочет принять участия в подготовке "Морских Котиков", и я вызвался добровольцем. Спустя 2 года я попал на BUD/S.

- Как известно кандидатам в "Морские Котики" приходится пройти через тяжелые испытания. Было ли такое во время отбора, когда ты хотел уйти ?
- Сложнее всего было во время "Адской недели". Я убедил себя, что если в среду утром я все еще смогу продолжать, значит я смогу это сделать. Но сложнее всего было холодной ночью в четверг. Я был настолько уставший, что задумывался о том, что бы уйти. Но я взял себя в руки и смог дойти до конца.

- Когда ты принимал участие в спец операции, то получил тяжелые ранения из вражеского пулемета. Каковы были эти ранения ?
- Первая пуля попала мне в левую руку. Это была пуля большего калибра и она вошла выше моего локтя и вышла чуть ниже его. Это в прямом смысле уничтожило мой локоть. Я думал, что мне оторвало руку.
Вторая влетела мне в лицо. Пуля вошла в мою челюсть, перед ухом, там где челюсть соединяется с черепом, и пройдя через мое лицо, она вышла через мой нос, почти полностью его уничтожив.


- Какую мед. помощь ты получил на поле боя ?
- В бою оказать помощь сложно и первым кто это сделал, был наш медик. Слава Богу, что у них хорошая подготовка и он знал, как действовать под огнем, если бы не это, то я думаю меня не спасли бы.
Ребята увидели насколько повреждено мое лицо и начали набивать в раны Kerlex. Много Kerlex. Я пытался наложить жгут, но был слишком слаб из за большей кровопотери. Мой приятель наложил жгут спустя примерно 10 минут.

- Ты помнишь, какой уход тебе оказали в вертолете ?
- Я смутно помню полет и что конкретно со мной делали. Я даже не знаю, или меня интубировали до операции.

- Как долго ты летел на вертолете ?
- Я был ранен за пределами Эль-Фаллуджи. С травмами головы обычно отправляют в Балад. Но видимо я был в таком критическом состоянии, что меня отправили в Багдад, который был ближе.
Я был в полубессознательном состоянии, так что я не помню, как долго длился полет. Я думаю минут 15-20. После Багдада, меня доставили в Балад, а затем в Ландштуль, что в Германии.

- Какой уход ты получил, как только попал в Багдад ?
- Меня стабилизировали и провели операцию. На следующий день меня перевели из Багдада в Балад, где мне сделали еще одну операцию. Потом меня перевезли в Ландштуль. Перелет туда я вообще не помню. Я был в Ландштуле в течении двух дней, где мне сделали, как минимум одну операцию. Мне сделали 6 переливаний крови - 2 в Багдаде, 2 в Германии и 2 в США.

- Когда тебя отправили в США ?
- Я полетел обратно в США в воскресенье. Ранен я был в четверг утром. Обратный полет был очень напряженным для меня. Я имел проблемы с дыханием, что медсестру не очень волновало. Я не мог говорить и не мог сказать о своих проблемах. У меня сложилось впечатление, что медсестра собиралась меня прикончить.

- После того, как ты прибыл в США и стабилизировался, тебе понадобилась массовая реконструктивная хирургия, для восстановления лица. Можешь ли ты описать общую стратегию, используемую твоим пластическим хирургом по восстановлению лицевой структуры?
- Наша стратегия заключалась в восстановлении структуры и ее поддержка, а затем косметическое восстановление.
Мне нужна была костная ткань, из-за огромного количества повреждений от огнестрельного ранения. На лице мне не хватало скуловой дуги, и хирурги решили трансплантировать кость, это был их первоначальный план.
Изначально планировалось извлечь кость из моего бедра и трансплантировать его в мое лицо, но я больше исследовал эту область и узнал, что были более совершенные методы, которые предлагали большой успех в долгосрочной перспективе.
После долгих переговоров со своим лечащим врачом, я получил второе мнение от гражданского врача, который сообщил мне, что возможно проведение операции по донорству из малоберцовой кости и направил меня к доктору Эдуардо Родригесу в Балтимор.


- Во время хирургической реабилитации, тебе проводили энтеральное питание и трахеостомию?
- Да. Я питался энетерально на протяжении 2 месяцев, и носил трубку в трахеи на протяжении 7 месяцев.

- С какими осложнениями и неудачами ты столкнулся?
- У меня были проблемы с моим глазом после первых операций. Мой глаз постоянно болел, и у меня двоилось в глазах, что привело к сильной головной боли. Я начал носить повязку, которая закрывала мой глаз, что уменьшило напряжение в два раза.
У меня также имелись многочисленные инфекции, которые привели к усложнениям косметической реконструкции. Инфекция приводила к воспалению и ткань приходилось периодически удалять.
Я когда-то провел почти 14 дней в больнице на тяжелых антибиотиков, работающих через ирригационную систему. Д-р Роберт Уолтон написал журнальную статью по этому поводу. В конце концов, мне нужно было провести три операции, чтобы построить новый нос.


- Насколько сильной была послеоперационная боль?
- Я использовал только наркотики.

- Можешь ли ты дать нам некоторые подробности о том, как была восстановлена твоя левая рука?
- Мой локоть начал быстро производить гетеротопическое окостенения, потому он был заморожен. Великий врач по имени Энди Иглседер, из Балтимора, который занимался моим новым локтем, взял куски гетеротопического окостенения и использовали их для костного трансплантата недостающей части плечевой кости.
У меня ограниченный диапазон движения в сгибании и разгибании. Существует также значительное повреждение локтевых нервов, что влияет на мою руку и пальцы.
В свое время, я общался с Доктором Иглседером, с врачами военно-морского флота, известным врачом спортивной медицины и ведущим врачом, специализирующемся на кистях и руках в Университет Дьюка, о возможности получить больше движения для моей руки. Все они единодушно согласились, что моя ситуация не имеет ничего общего с чудом, и любое дополнительное хирургическое вмешательство более вероятно приведет к ухудшению чем к улучшению.
В тот момент я смирился с тем, что я больше не смогу быть “Котиком”.

- Влияет ли травма лица на твое обоняние?
- Да. Я много потерял. Я чувствую только очень сильные запахи. Люди не думают о мелочах, пока их не потеряют.

- Ты упомянул, что во время твоей реабилитации врачи подвергли твое восстановление под удар. Ты можешь рассказать поподробней об этом?
- Когда мой нос уже был сформирован, было два врача, которые работали вместе. В то время как они работали на меня, начались проблемы, и один из них практически отказал мне в помощи.
Однажды, один из врачей пытался сказать мне, чтобы я возвращался домой, когда у меня была очень явная инфекция после операции. Другой врач оставил меня тем днем и дал мне сильные антибиотики, чтобы попытаться спасти то, что они сделали за это время. Я закончил тем, что у меня были псевдомонады (синегнойная палочка, нагноение), стафилококк, и метициллин-резистентный стафилококк (штамм золотистого стафилококка, который устойчив к большей группе антибиотиков). Первый хирург забыл, что такое быть врачом и опекуном. Я никогда больше не работал с ним после этого.
В конечном счете, я позволил д-р Роберту Уолтону закончить операцию, и я получил очень талантливого хирург из ВМС, доктора Алана Лима, который закончил косметическую операцию.

- Сколько всего операций ты перенес? И ты закончил курс реконструкции и реабилитации?
- Я перенес 37 операций. И мне нужна замена локтя в будущем.

- Что наиболее беспокоит тебя от последствий травм?
- Я хочу большей подвижности для своей руки. Когда я даю ей нагрузку то, как правило, она болит в течение нескольких дней после этого. Я стараюсь работать, но я борюсь с болью, которая возникает из-за слабости и потери диапазона движения.
Я хочу, чтобы кто-то составил список упражнений, которые я смогу делать, чтобы разработать поврежденную сторону, не причиняя ей большего урона. Сейчас я просто делаю упражнения, пока могу терпеть боль.

- Какой была поддержка от сообщества “Морских Котиков” во время твоего выздоровления?
- Они оказали колоссальную поддержку. Мне очень повезло быть частью этого братства. Они позаботились обо мне и моей семье. Это очень маленькое сообщество и все друг-другу помогают.
Я беспокоюсь о парнях, которые возвращаются с ранениями, и которые не имеют такой поддержки, как была у меня. Много молодых ребят из армии и морской пехоты США нуждаются в нашей поддержке.

- Было что-то в твоей подготовке “Морского Котика”, что помогло тебе восстановится от полученных ранений ?
- Да, я считаю, что мое обучение помогло сохранить мне жизнь, упорство, позитивное мышление, и отсутствие жалости к себе. Я думаю, что многие из наших раненых воинов разделяют со мной такой подход.

- Ты все еще на действительной воинской службе, или уже в отставке?
- Я до сих пор на службе.