Stars and Stripes

The war... War... War never changes...
But we finish this battle...
(Годовщине вывода войск из Сайгона посвящается)

Здравствуй, моя дорогая мама!
Пишу тебе с палубы нашего корабля. Мы возвращаемся домой. Наконец-то закончился этот ад. Наконец-то закончилась эта чертова война. Теперь мы можем насладиться покоем, свежей одеждой, чистой постелью, нормальной едой и водой.

Домой, мам, домой. Но знаешь, эти последние несколько дней, которые мы пережили, были похожи на Апокалипсис.
Сайгон превратился в ужас средь белого дня. Пока наш взвод пытался сохранять порядок в городе, наш лейтенант, общаясь с парнями из посольства, сказал нам, что город окружили вьетнамцы. То ли 80, то ли 100 тысяч солдат.
Мам... Я такой паники в такой большой толпе никогда не видел.



Вот, что мы видели, когда нам дали приказ возвращаться обратно, к посольству. В первую очередь мы должны были вытянуть из города своих "белых воротничков".
Мам.. Это было страшное зрелище. Крики, слезы, боль и СТРАХ. Страх умереть, страх, что их всех бросят и они попадут в руки "комми". А те им не простят, что они сотрудничали и помогали нам.

Дошло до того, что парни из охраны посольства пинками и прикладами сбрасывали со стен людей, которые пытались перебраться и эвакуироваться:


Люди висели на заборах, тянули руки, кричали, плакали. Страх витал возле посольства. Страх и чувство беспомощности. Ведь всем им мы так и не смогли помочь.
Нас вытянули оттуда. Я благодарю Бога, судьбу и своих вертолетчиков, которые вытянули меня из этого кошмара наяву.

Вот наш старый-добрый "Си кнайт" садится на палубу, и наш серж начинает орать, пытаясь перекричать рев движков: "Быстро-быстро из вертолета, наши парни смогут еще раз привезти "гостей". Сжав покрепче винтовку, я быстро выскочил из вертолета по рампе, и остановился, шокированный увиденным. Мам, палуба авианосца была похожа на какой-то цыганский лагерь. Обычным идеальным порядком и не пахло. Офицеры корабля пытались хоть как-то навести порядок, но успокоить людей было не так уж и просто.

Уже на палубе нашего корабля мы случайно наткнулись на какого-то фотокорра, который на вертолете облетал Сайгон, и показал нам фотографии:



Хаос.. Хаос и анархия. Странное чувство - еще несколько дней назад наше посольство было образцом порядка и чистоты. А теперь? Если комми не уничтожат и не сожгут его, то мародеры разгребут по кирпичу его.

А потом, он нам показал еще одно фото. На нем "Старичек Хьюи" снимает с крыши посольства людей (1):



Я был очень рад, что наши вертолетчики все-таки проявляли чудеса мужества и героизма, спасая наших парней.
Спустя несколько дней, тот же фотограф нам показал, что творилось на палубах наших авианосцев в первые моменты после высадки людей на палубы:



О, мам, я чуть не забыл тебе сказать, что наши морпехи, не смотря на такую ситуацию, все-таки сохранили свое мужество и доблесть.
Наш сержант рассказал нам, что последними из Сайгона ушли 11 морпехов. А самого последнего, Джона, он знает достаточно хорошо. Он ушел последним с крыши...
Вот, мам, его фото.


Наш серж сумел даже его сфотографировать, после того, как он вернулся


Но знаешь, хотя мы и приложили максимум усилий, чтобы вытянуть всех, мы потеряли в последний день, 30 апреля двух парней... В это утро чертовы "комми" накрыли своими ракетами двоих парней. Это были младшие капралы Дарвин Джадж и Чарльз Макмэхон.

Знаешь, мам, наш сержант сказал нам - Парни, знайте, что вы сделали свою работу полностью. Вам благодарны все они.. посмотрите на их лица, загляните им в глаза.

Нас называли крысами, трусами... Мы не бежали, мы уходили последними, для того, чтобы наконец-то прекратить эту бойню.
Знаешь, мам, я еду домой, а в душе у меня живут два противоречивых чувства: радость и боль...
Радость, что я цел и живой, еду домой. А боль - боль от вида этих измученных войной людей, своих товарищей по оружию, которых или убило или покалечило в боях.

Жди меня, мама, я еду домой и скоро буду!

Целую тебя, твой любящий сын.


Примечание:
1 - Известно, что эта фотография - не фотография крыши посольства. В письме сказано специально так.