Еще немно истории

Щенников Владимир Витальевич (rulet-3@yandex.ru) 149 гв. мсп в/ч пп 82869 2 мсб, 4 рота, 3 взвод, 'Рулет-3'. Описание боя 25 мая 1985 года в провинции Кунар, в районе кишлаков Коньяк и Панджигаль под Асадабадом. Бой, в котором погибло 22 человека из четвертой роты 149 гв. мсп, http://artofwar.ru/s/shennikow_w_w/text_0130.shtml


НЕЗАЖИВАЮЩАЯ РАНА АФГАНСКОЙ ВОЙНЫ.
"НЕТ БОЛЬШЕЙ ЛЮБВИ, ЧЕМ ОТДАТЬ ДУШУ
ЗА ДРУГИ СВОЯ".
(ИЗРЕЧЕНИЕ Иисуса Xриста).

Гвардейцам, четвертой роты (в/ч п.п. 82869), геройски сражавшимся в неравном бою, в Афганистане, в провинции Кунар, (р-н н.п. Асадабад) 25 МАЯ 1985 года. Не предавших святых законов Боевого Братства - до последней капли крови, до последнего вздоха, до последнего взгляда. Оставшимися верными своей присяге, как гв. сержант ВАСИЛИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ КУЗНЕЦОВ, который подорвался вместе с озверевшими душманами, чтобы не попасть в плен, будучи тяжело раненым. Мертвым и живым - посвящается.
Дозор был подпущен вплотную к засаде и расстрелян, практически, в упор. Но чуть раньше, несмотря на то, что солнце слепило глаза со стороны засады, Кузнецов что-то увидел, или что-то почувствовал, неладное и успел подать знак опасности, подняв автомат над головой. В следующую секунду, он принял шквал огня в полный рост, даже не успев залечь. Получив тяжёлые ранения одним из первых, он, теряя последние силы, сумел собрать под себя все десять своих гранат и, вырвав кольцо, у одной из них подложил её к остальным, прижав чеку своим телом, чтобы не достаться врагу в бессознательном состоянии или даже мертвым. И опытные моджахеды попались в ловушку верного своему долгу, сержанта. Под прикрытием ураганного огня, группа захвата выскочила к лежащему в нескольких метрах от них, истекающему кровью воину и с дикими криками подняла его. Сильнейший взрыв заглушил все остальные звуки, разметав на куски, только что торжествующих душманов. Так погиб РУССКИЙ ГЕРОЙ Василий Кузнецов. Верный сын Отчизны, единственный сын своих родителей. Обидно до слёз, что за такой подвиг с-ту Кузнецову В.А. не было присвоено Высокого звание Героя Советского Союза, даже посмертно. Неужели не заслужил?
Гвардии сержанты Гареев И.В. и Еровенков В.В., которые под шквальным огнем, вытащили тяжело раненого командира роты и перевязали его, а затем прикрывали его до последней капли, своих жизней, впервые отказавшись выполнить его приказ и попытаться отойти, чтобы спастись самим. Гвардии рядовые Абакумов А.В. и Алибаев Н.Ю. метким огнем, уничтожив по несколько противников, стали вытаскивать раненых товарищей в безопасное место. Спася несколько человек, они сами были тяжело ранены. Оба в дальнейшем погибли, продолжая вести, огонь по врагу, пока хватало сил. Вот только несколько характерных эпизодов того смертельного боя, когда воины 4-й роты, показывая чудеса Мужества и Героизма, жертвовали собой, спасая товарищей.
Командир роты гвардии капитан Перятинец Александр Григорьевич был тяжело ранен в ногу, разрывной пулей, выше колена. Практически нога была перебита и держалась на сухожилиях. Он потерял много крови. Несмотря на это, гв. капитан Перятинец продолжал командовать боем роты, ни на минуту не теряя, контроля над ситуацией.
Опытные солдаты и сержанты вели огонь по противнику, по возможности, меняя позиции и экономя боеприпасы. Раненые, которых удавалось вынести из-под интенсивного огня, укрывались в относительно безопасных местах. Им делалась перевязка, и вводились обезболивающие, пока они были. Менее опытные бойцы снаряжали магазины патронами и обеспечивали ими опытных стрелков. Оказывали помощь раненым.
Командиры взводов руководили обороной, на своих участках, стараясь поддерживать моральный дух бойцов личным примером. Гв. капитан Перятинец постоянно пытался вызвать огонь артиллерии или авиацию, через старших начальников, давая координаты целей, чтобы под прикрытием огня мы смогли отойти на более выгодную позицию и закрепиться. Но помощи мы так и не дождались. По приказу старшего командования вся артиллерия стояла на одной частоте, что очень затрудняло работу с ней. Так как операция была армейской, то естественно, что задействовано было большое количество сил 40-й армии, и не одним нам, как воздух, нужна была поддержка артиллерии. Поэтому, не трудно представить, что творилось в эфире на той частоте. К тому же, старшее командование необоснованно сомневалось в том, что мы даем правильные координаты целей и своего местонахождения. Хотя, для подтверждения нашей правоты, достаточно было сделать один выстрел дымовым снарядом, по разрыву которого, сразу же стало ясно, кто прав и кто где находится. Нам не дали даже несчастного 'дымового'. Видимо, кому-то это было невыгодно.
Неожиданно прилетели две долгожданные 'вертушки' (вертолеты огневой поддержки). Но наша радость, по этому поводу, оказалась преждевременной. Хотя, наш командир навел вертолеты на противника, и они сделали один боевой заход, обстреляв его НУРСАМИ (неуправляемыми реактивными снарядами). Но к нашему глубокому сожалению, первый заход оказался одновременно последним. Вертолеты были обстреляны моджахедами из крупнокалиберного пулемета (ДШК), затем по одному из них была пущена ракета из ПЗРК (переносного зенитно-ракетного комплекса), типа 'СТРЕЛА'. К счастью ракета ушла мимо, и огонь ДШК тоже не нанес ощутимого урона машинам. Оба вертолета пошли на разворот, мы грешным делом подумали, что они готовятся к следующему заходу на указанную цель, да еще как в таких случаях, обычно, бывает, вызовут своих для поддержки, раз дело приняло такой серьёзный оборот. Но как говорится, это был не наш день. Вертолеты ушли, причем, окончательно и бесповоротно. Потом, когда мы пытались получить у вертолетчиков объяснение этому поступку, они, пряча глаза, мямлили что-то о подавлении других огневых точек в другом месте. Видно было, что им стыдно за их малодушие, но события вспять не повернуть, а тогда, когда они бросили нас, скрывшись за горами, мы не могли поверить своим глазам и все надеялись, что они вернутся с подмогой и помогут нам отбиться от превосходящих сил противника.
Наш батальон, на этот раз, находился очень далеко от зоны своей ответственности. Не было нашей родной 'брони', не было нашей полковой и дивизионной артиллерии, не было наших Кундузских вертолетчиков, которые никогда бы нас не бросили в трудную минуту. С нами не было нашего командира полка Гвардии подполковника Скородумова Александра Ивановича, который никогда бы не позволил так подставить и бросить без поддержки батальон своего полка. На этой операции была артиллерия и авиация, принадлежащая другим дивизиям, бригадам и полкам, и они, конечно же, в первую очередь поддерживали свои подразделения, подчиняясь своим старшим командирам. Кто оставит своих и бросится выручать неизвестно откуда взявшийся, попавший в переделку батальон, а тем более роту с этого, пусть боевого и заслуженного батальона.
На совещании, в Кабуле, перед этой операцией, командованием нашего батальона задавались вопросы об организации взаимодействия и огневой поддержки с подразделениями подобными нашему. На словах выглядело все гладко. Но в Афганистане давно была молва, чем крупнее операция и чем больший начальник её будет проводить, тем больше будет бардака и неразберихи, неоправданных потерь и отсутствие положительного результата. Не раз мы участвовали в подобных операциях, многого насмотрелись, но как говорится, Бог миловал. А тут попали, 'как кур в ощип'.
С Кабула, куда нас доставили самолетами, до Джелалабада, а затем до Асадабада, шли на чужой броне, прямо скажем, без большого удовольствия. Ведь, своя броня, дом родной и защитит и накормит. Но сейчас разговор не об этом. Чтобы читателю стало ясно, как наша рота оказалась в такой тяжелой ситуации, вернемся к предыстории.
Немного не доходя до Асадабада, наш батальон, получив боевую задачу, ушел в горы на первый этап операции. Страшная жара, нехватка воды, сплошные минные поля, вот вкратце, особенности первого этапа. Спустившись вниз, поздно вечером, а скорее ночью, в районе кишлака Наубад, пополнив боекомплект, запасы воды и продовольствия, мы получили возможность поспать часа три - четыре у чужой брони. Получив новую боевую задачу, с рассветом, снова, по незримым тропам, как в песне поется, по горам афганским вновь пришлось нам топать. Во всех подразделениях на 2-м этапе операции, люди посыпались от солнечных ударов. Спасали тем, что, уложив в какое-нибудь подобие тени, ставили капельницы с гемодезом и другими физ. растворами. Растирали и поливали последней сохраненной водой. Те, кто покрепче и сберег свою воду, отдавали её более слабым. Реально получалось, что офицеры и старослужащие солдаты отдавали свою воду молодым, спасая им жизни. Нелегко пришлось нашему батальону без воды. К примеру, некоторым другим батальонам, воду доставили вертолетами, которые затем забрали у них всех пострадавших от тепловых ударов и раненых (подорвавшихся на минах). Своих обессиливших после ударов, мы тащили на себе. Благо, таких было не много, по 3-4 человека в каждой роте. Насчет, доставки нам воды, вообще, не хочется вспоминать. Резиновые бурдюки с живительной влагой, сбросили с вертушек, с высоты 5-6 метров. Бурдюки, естественно, лопнули. Долгожданная водица ручьями потекла по скалам и склонам, моментально испаряясь со скал и впитываясь в землю. Вы не представляете, что выражали изможденные лица людей в эти мгновенья. Некоторые из молодых бойцов, забыв обо всем, бросились облизывать мокрые скалы. Пришлось идти дальше, не солоно хлебавши. Ну а, в общем-то, 2-й этап для нас прошел спокойно, если не считать нескольких мелких перестрелок, без серьезных потерь с нашей стороны, за исключением того, что одному бойцу с 5-й роты оторвало ступню (подрыв на мине). Воинам, из некоторых других частей, повезло меньше. За эти дни, у них, только на минах подорвалось, в общей сложности, 18 человек, также были смертельные случаи от тепловых ударов, порядка 7-8 человек.
24 Мая 1985 года, в 21-30, мы, спустившись с гор, вышли к реке Печдара, в районе кишлака Вотапур, недалеко от ставки Главкома Сухопутных Войск, генерала Армии Варенникова В.И. , рассчитывая на отдых и сон, хотя бы до утра. Тем более что ставку охраняли значительные силы. Не тут то было. Мы успели помыться в реке и вдоволь напиться, измученные длительной жаждой. Получили сухой паек и боеприпасы.
Тем временем, наш командир батальона, гвардии майор Гайдай И.В. был вызван главкомом Варенниковым для постановки новой боевой задачи. Наш батальон должен был выдвинуться, по вновь указанному маршруту, не мешкая. Комбат перенес обстановку и боевую задачу батальона с карт Ген. Штаба на свою. Офицеры батальона, в свою очередь, с карты командира на свои.
Наш командир, учитывая физическое состояние личного состава батальона, попытался отказаться от выполнения поставленной задачи, доложив Главкому о положении дел. Он предложил заменить один из батальонов охраняющих ставку на наш. А свежий, неизмотанный батальон, выполнил бы эту срочную задачу, дав нам возможность немного восстановить силы. Наш комбат не был услышан людьми с большими звездами. На него накричали и пригрозили трибуналом, за отказ выполнять боевой приказ.
'Вам всего три часа ходу, учитывая ночное время. Несколько сантиметров по карте. Да, делать нечего. Я вам даю надежнейших проводников. Это проверенные люди из ХАДа (Афганская госбезопасность). Можете смело им доверять, как мне. Это лучшие разведчики. Они знают здесь все тропы, которыми пользуются басмачи и выведут вас к складам с оружием тайной тропой, там все подходы заминированы, сами склады хорошо замаскированы, так что строго следовать маршрутом, которым они поведут. Смотрите, какая простая задача:
Справа вас будет прикрывать десантный батальон, который давно занял позиции на господствующих высотах по левому (западному) хребту Вотапурского ущелья.
Слева, на господствующей высоте, по хребту, 2221. находится разведрота, которая будет прикрывать вас со своей позиции. Ваша задача как можно ближе подойти незамеченными к складам с оружием, которое недавно пришло с караваном на потайной склад. По разведданным, основные силы банды, которой принадлежит оружие, сейчас находятся в другом месте. Склады охраняют не более десяти - пятнадцати человек. Используя проводников, за ночь выходите к складам, расположенным чуть севернее кишлака Коньяк. С рассветом штурмуете, используя мощное прикрытие сверху. Немного стрельбы и склады наши. Есть информация, что там имеются даже 'Стингеры'.
Господствующие высоты по хребтам в наших руках, если басмачи попытаются прорваться к своим складам, то сверху их тут же придавят. Если что, обещаю полную поддержку авиации и артиллерии. Обо всех результатах докладывать мне лично',- так легко и просто поставил нам задачу генерал Варенников. Как не легко пришлось всему 2-му б-ну, а в особенности, 4-ой мотострелковой роте, которой было приказано идти первой, в гпз с проводниками Варенникова.
Четвертая рота вышла из места дислокации, неподалеку от ставки, из района между кишлаками Пероне и Шамиркот, в 23-00 и сразу же провалилась в кромешную тьму. Сначала шли по дороге вдоль реки Печдара, затем, ушли вправо, в горы, в районе кишлака Дергай. В основном, шли по правому склону, расположенного там хребта, метрах в 10 от его гребня. На пути попадались, крутые, местами отвесные скалы, по которым мы карабкались всю ночь, оставляя последние силы. Наш подъем шел не далеко от места, где господствующую высоту занимала разведрота. Ночь, скажем вам 'по секрету', не лучшее время, чтобы карабкаться по скалам. На удивление, никто даже не сорвался. Когда мы интересовались у проводников что же это за тропа, по которой все время надо карабкаться. Они отвечали, что все хорошо, идем правильно в обход. Стало светать. Хорошенько сориентировались. Получалось, что дали большой крюк (не в том смысле, что заблудились, а в том, что, маршрут, навязанный нам Варенниковым и его проводниками, шел в обход места выхода на задачу, был сложен, не безопасен, и неоправданно удлинен, и запутан). Доложили Варенникову. Он приказал идти дальше маршрутом проводников и не терять времени. Главком торопил нас, не вылезая из эфира. Ругал, что мы еле шевелимся. Что беременные бабы дошли бы быстрее. Дошли бы они, или нет, не знаем, но разродились бы они от таких натуг точно. Хотя, если вернуться к предистории данного маршрута, то следует сказать, что мы (офицеры нашего батальона, во главе с комбатом), сразу забраковали его напрочь и предложили свой, более короткий и безопасный, который по логике напрашивался сам.
Проходил, предложенный нами маршрут, по левому (западному) хребту Вотапурского ущелья, практически, по самому его гребню, тем более, значительная его часть, шла через, якобы, расположенный на хребте пдб, который должен был прикрывать нас в дальнейшем, что в значительной степени добавляло безопасности этому варианту выдвижения. Кроме того, как упоминалось выше, наш вариант выдвижения на задачу, был, как минимум, вдвое короче и легче по рельефу. Но Варенников со своим окружением, в резкой форме, отверг наш вариант, не приведя ни одного довода в пользу его несостоятельности.
В приказном порядке, нам был навязан маршрут, первоначально предложенный проводниками, которым Варенников, почему-то, так верил. Пришлось сделать небольшой привал, чтобы подтянулись отставшие. (Сгруппировать растянувшийся батальон). Гвардии м-р Гайдай вызвал к себе командиров рот, чтобы уточнить задачу каждой. Выставили охранение. Остальные бойцы просто повалились с ног. Командиры рот поставили задачу командирам взводов.
Около 9-00, 25 мая 1985 года, 4 мср, получив уточненную задачу от командира батальона, вышла на её выполнение, согласно утвержденному ранее маршруту, с неразлучными с ней проводниками. Двигалась рота, приблизительно, в восточном направлении. Маршрут наш пролегал над кишлаком Панджигаль, чуть севернее его, далее, уже, к месту находящемуся севернее кишлака Коньяк, где, предположительно, находились так интересующие Варенникова склады. Шли через скалы, укрываясь за ними. Проводникам мы не верили. Но отказаться от выполнения приказа не могли. Мы заметили, что проводники стараются вести нас более открытыми местами, объясняя, что так лучше пройти. Но мы предпочитали идти через скалы, практически не меняя маршрута. Это в дальнейшем спасло много жизней. Если бы вся рота вышла на открытый участок, то мы бы, точно оправдали статью о нашей роте под названием: "Расстрелянная рота", которая была издана в 2001 году, в одной провинциальной газетенке. Там утверждалось, что:
"На следующее утро к батальону вышло двое раненых солдат, из 4-й роты, один из которых, потом скончался в вертолете. Это были все, кто остался в живых'.
С 1985 года подобных статей было написано немало. Многие из них сильно противоречили друг другу, потому что писались "от балды", по принципу: 'одна бабка сказала'. Общим в них было одно: все "знатоки" произошедших с нашей ротой событий, не владея реальной информацией, пытались сочинить что-нибудь, эдакое, заковыристое на грани реального. При этом, как правило, являясь "выдающимися стратегами и тактиками", все пишущие об этом бое, считали своим долгом, поучить, как надо было воевать, слабо представляя то, что имело место быть, в реальности. Правда, была еще официальная версия, выдвинутая большим командованием тех лет, чтобы прикрыть свою вину, за потери нашего батальона и взвалить её на "стрелочников", коими назначили нашего комбата и нашего погибшего командира роты. Первый долго, без вины, находился под арестом и под следствием, второй ничего не мог сказать в свое оправдание, по причине своей героической гибели. Показания солдат и офицеров роты и батальона, вообще, кроме нашего командира полка и командира дивизии, тогда, никто всерьёз не принимал. И лизоблюды всех мастей соревновались между собой, кто побольнее уколет или ущипнет, высосанной из пальца статейкой, чтобы угодить высоким чинам и поприятней лизнуть, глядишь, и карьера выгорит. Но сейчас то, что неймется, или лавры "бывалого тактика" спокойно спать не дают. Бумага, конечно, все стерпит. Правда, есть такая народная мудрость: "Если в чем-то не уверен, то лучше промолчи, за умного сойдешь". К счастью, есть документальные факты, которые нечем было крыть и которые в свое время спасли нашего комбата от тюрьмы, как не копали, получившие строгие указания следователи. Сохранились аэрофотосъемки того района боевых действий, на которых все очень ясно видно: где находились мы, где находились душманы, в какое время это происходило и прочее. Нашлись карты с нанесенной боевой обстановкой и поставленными задачами. Нашлись люди, которые это всё сохранили. Наконец, живы непосредственные участники и свидетели того боя, из числа бывших военнослужащих 4-й мотострелковой роты, которые поддерживают между собой дружеские отношения и часто вспоминают и обсуждают перипетии того самого трудного (в моральном смысле) сражения в своей жизни, которое и поныне не дает им спокойно жить. Во многом, благодаря горе авторам, которые своей клеветой оскорбляют то святое, что хранится в их израненных душах, заставляя страдать и души и тела. Большинство солдат и сержантов, прошедших через Кунар, очень болезненно, и по праву, относятся к критике своего командира роты, гвардии капитана Александра Григорьевича Перятинца. Ветераны роты того периода считают, что у них был только один командир роты, которого они уважали, любили и беспрекословно подчинялись. Все кого назначали командирами роты после гибели Перятинца, по- видимому, подсознательно сравнивая с ним, как полноправного командира они не воспринимали. Потому что Александр Григорьевич Перятинец был человеком с большой буквы. Личностью обладающей незаурядными качествами. Поэтому, привыкнув, что боевой командир должен быть таким, они не видели в обычных офицерах замену ему, не в обиду другим будет сказано. Так что от лица солдат и офицеров 4мср, с уверенностью заявляем, что по вине Александра Григорьевича за все время его службы в Афганистане не погиб ни один человек из нашей роты. Поэтому, пожалуйста, не пишите о том, чего не знаете. Хотим поправить авторов статей, типа 'Расстрелянная рота', что в описываемом вами бою, из состава 4-й роты погибло не 27, не 30, не 36 человек, а почти за 12-ти часовой бой, только восемь. Хотя, для нас, каждый из них дорог и горечь утраты оттого, что реальное число погибших меньше, указываемого в некомпетентных источниках, не становится легче. В том бою погибли лучшие из нас. Вечная им память.
Правда, в том сражении геройски пали, еще, 14-ть человек из других подразделений, принявших бой вместе с нами и они достойны не меньших почестей и памяти. Ветераны четвертой роты помнят этих 14-ть человек поименно и всегда в день памяти, 25-го мая, поминают их вместе со своими. Да, общее число погибших тогда, 22 человека, но далеко не все из них из личного состава 4-й роты.
Мы начали свой рассказ с описания реальных эпизодов боя, в которых видно, как сражались и умирали воины нашей роты, на глазах у своих товарищей и моменты их гибели, навсегда, запечатлелись в памяти очевидцев. Воины четвертой роты, во главе со своим командиром, остались, до конца верны, героическим традициям и заповедям своих отцов и дедов, воевавших в годы Великой Отечественной Войны, и заповедям более далеких предков, со времен былинных ВИТЯЗЕЙ.
Первыми погибли, идущие в дозоре, вместе с Василием Кузнецовым, гвардии рядовые: Виктор Акчебаш из Молдавии и Александр Францев из города Уссурийска, Приморского Края. Все трое вызвались в дозор добровольно, зная, на что идут. Следуя на установленном удалении от головного взвода, в свою очередь идущего впереди основных сил роты, они жертвовали своими молодыми жизнями ради тех, кто шёл за ними, принимая первый удар противника на себя, практически не имея шансов остаться в живых, если судьба выведет их на врага.
Проводники Варенникова сделали свое грязное дело. Как потом выяснилось, за кругленькую сумму, они вывели нашу роту на хорошо подготовленную засаду, на так называемых 'черных аистов', спецназ моджахедов, согласно тщательно разработанному плану. Наш дозор, буквально, уткнулся в засаду несколько севернее кишлака Коньяк. Поэтому, смело можем заявить, что ребята из дозора погибли не зря! Они дали возможность, основным силам роты, занять оборонительные позиции за камнями, за скалами, в расщелинах. Благо местность давала такую возможность. Ныне, известно, что разрекламированный западом, "террорист number 1?." Усама Бен Ладен, начинал свою деятельность в одном из таких отрядов "чёрных аистов".
Проводники, которым так доверял Главком, попытались перебежать на сторону моджахедов. Один пробежал не более 5-10-ти метров и был застрелен нашими бойцами. Второй упал, добежав до их позиций, его дальнейшая судьба неизвестна, хотя многие видели, что несколько пуль попали ему в спину. Так что, думается, последователям Иуды деньги впрок не пошли. Мы очень надеялись, что десантный батальон и разведрота откроют огонь с господствующих высот и дадут нам возможность для маневра. К примеру, мы легко могли уйти под прикрытие десантного батальона, на хребет, который был справа от нас, или отойти и дать возможность поработать артиллерии и авиации. Но десантники перестали выходить на связь, еще, рано утром. Сначала, мы думали, что они готовят, какой-то сюрприз духам, но когда по нам открыли огонь с того места, где должны были располагаться их позиции, нам стало не по себе. Ведь удара с этой стороны никто не ожидал. Когда началась стрельба, весь минометный расчет, во главе с гвардии лейтенантом Замковым Валерой, укрылся за большим валуном. Возможности развернуть миномет у них не было. Этот валун защищал от огня со стороны, где располагалась первая засада, но полностью открывал минометчиков со стороны хребта. Тогда все еще думали, что там наши.
Валеру и его ребят душманы уложили одной длинной пулеметной очередью. Они сидели, сбившись кучкой, укрываясь от огня из первой засады. Ведь минометный расчет, никогда, не ходил с ротой идущей впереди в гпз (головная походная застава). Обычно, с такой ротой ходил только офицер арткорректировщик. Вся минометная батарея, как правило, находилась с управлением батальона, откуда комбат, владея общей обстановкой, мог поддержать огнем минометов ту или иную роту. Это был отработанный, надежный и самый эффективный вариант. Но на этой армейской операции все было по-новому.
Во-первых, была дана команда усилить каждую мотострелковую роту 2-го мсб за счет других подразделений. По 10 бойцов из 1-го батальона было добавлено в каждую из рот нашего батальона. По этому поводу, можно сказать следующее: никто, никогда, не отдаст по своей воле, своих лучших солдат, в другое подразделение, а сам останется с теми, кто похуже. Ведь не секрет, что не у каждого солдата есть способности к войне, тем более в горах. Впрочем, как и во всякой другой мирной профессии. Так что пополнение мы получили по принципу: 'Возьми себе боже, что нам не гоже'. Хотя до этого мы воевали по принципу: 'лучше меньше, да лучше'. Мы не брали в горы солдат не способных к войне в горах, чтобы потом не тащить на себе, физически плохо подготовленных людей, а за одно все их снаряжение и оружие.
В результате, подготовленные бойцы отрывались от выполнения боевой задачи, таща на себе слабака, да еще теряли на это силы, которые были бы не лишними, при выполнении этой самой задачи. Так что опыт ведения боевых действий в горах говорит, что большим количеством личного состава можно не усилить, а ослабить подразделение. Как говорил великий полководец А.В. Суворов: 'Воевать надо не числом, а умением'. Подтвердим свои слова примером: на первых двух этапах этой операции мы потеряли от тепловых ударов, сильных потертостей, просто от физической неподготовленности, не менее половины от приданных нам на усиление военнослужащих из 1 мсб, которых мы откачивали и таскали на себе в качестве дополнительного снаряжения.
Во-вторых, каждую мср усилили минометным расчетом во главе с командиром минометного взвода, раскидав минометную батарею батальона. Объясняли эти нововведения тем, что каждая усиленная таким образом рота, сможет сама эффективно выполнять боевые задачи, как самостоятельное подразделение. Для войны в условиях гор Афганистана, как показал опыт последующих событий, это оказалось не удачным изменением предыдущего штатного состава роты. При непосредственном соприкосновении с противником, минометный расчет роты, идущей первой, становился бесполезным для боя и легко доступным для уничтожения врагом. Попробуйте развернуть миномет, сходу, на открытом месте, под прицельным огнем противника. Минометный расчет будет легко уничтожен, не успев сделать ни одного выстрела из миномета, не говоря уже о том, что ему позволят вести прицельную стрельбу по конкретным целям. На все это нужно время, которого не будет в реальных условиях войны в горах, когда противник действует внезапно, из заранее подготовленных засад, используя снайперский огонь. То, что было очевидным для нас, почему-то было скрытым для умов тех, кто принимал это решение и отдавал приказ на его исполнение. За просчеты старших начальников, заплатили своими жизнями, все ребята минометного расчета, посланного с нами. Они были хорошими опытными минометчиками, но, естественно, не знали приемов ведения боя в тех условиях, которые уготовила им судьба. Этим приемам были обучены наши пехотинцы, потому они и смогли оказать достойное сопротивление моджахедам, даже в такой, казалось бы, безвыходной ситуации. Как говорит древняя народная мудрость: "сапоги должен тачать сапожник, а пироги печь пирожник".
Вот интересный факт из статистики боя у Асадабада. Все семеро погибших солдат и сержантов из состава 4 мср, были заслуженными, опытными воинами. Шестеро из них были старослужащими, прослужившими по полтора года и заслуженно считавшимися одними из лучших универсальных боевиков роты. Седьмым погибшим был гв. мл. сержант Василий Кузнецов, который прослужил год, но не уступал старшим товарищам ни в выносливости, ни в умении ориентироваться в сложной боевой обстановке, ни в умении обращения со всеми видами стрелкового оружия. Подвиг, совершенный Васей Кузнецовым, был уже описан нами выше. Т.е. в бою не погибло ни одного молодого, малоопытного солдата, ни один из них не был подставлен под прямой огонь противника, всю тяжесть боя взяли на себя те, кто были профессионалами своего дела, проявив при этом чудеса мужества и самообладания. Своим примером эти бойцы подняли боевой дух роте и настроили остальных товарищей на ожесточенное сопротивление противнику, значительно превосходящего нас как в численности, как в мощи вооружения, так и в выгодности расположения своих огневых позиций.
Гвардии сержант Альберт Айрапетян был первым, кто открыл эффективный огонь по моджахедам, застрелив одного из них, навскидку, у всех на глазах. Причем, по его словам, Альберт одновременно увидел целящегося в нас душмана и сигнал Васи Кузнецова. Реакция воина была мгновенной. Не раздумывая, он вскинул автомат и выстрелил в неосторожно высунувшегося духа. Басмач рухнул с уступа, даже не вскрикнув, сраженный метким выстрелом сержанта. Поняв, что они обнаружены и им не удастся подпустить нас еще ближе, моджахеды открыли по нам ураганный огонь. В дальнейшем, на протяжении всего боя, сержант Айрапетян мужественно сражался сам и руководил боем своих подчиненных, служа им примером стойкости, выдержки и бесстрашия. Просто чудо, что он остался жив. Огонь по нам велся из автоматов, причем, преимущественно, разрывными пулями. Из снайперских винтовок. Из ручных и крупнокалиберного пулеметов. Из ручных гранатометов, и даже из миномета и безоткатного орудия. Особенно плотным и почти беспрерывным был огонь в первые два часа боя. За это время, мы потеряли 15 человек убитыми и 8 человек ранеными. Из них 5 убитых и 4 раненых из состава 4-й роты, остальные из других подразделений. Противник надеялся, что мы не выдержим этого шквала огня и, обезумев от страха, бросим занятые нами позиции в скалах и побежим, пытаясь спастись бегством. Тогда бы они перестреляли всех нас, как мишени в тире и не осталось бы никого, кто бы смог рассказать правду об этом тяжелом сражении. Но рота не дрогнула, никто не побежал, никто не отошел, бросив своих товарищей на растерзание врагам. Наши запасы боеприпасов, были значительно скромнее, и пополнить их было негде, поэтому нам приходилось все время их экономить, стреляя одиночными или короткими очередями по 2-3 патрона.
Раненый в ногу гв. ряд. Леонид Майоров, тоже из старослужащих, после того, как его перевязали и сделали обезболивающий укол, отказался залечь в безопасное место, и продолжал вести прицельный огонь по противнику, до тех пор, пока не получил ранение в руку. Только тогда, после очередной перевязки, не имея дальнейшей возможности стрелять, он согласился переместиться в более безопасное место. Гвардии сержант Юрий Соколовский не только умело вел бой сам, но и успешно руководил бойцами 1-го взвода, организовав оборону на занимаемых позициях. Также героически сражались гвардии сержанты: Гареев Ильфак, Еровенков Виктор, Кабанов Юрий, Кадыров Курбан, задавая тон остальным. С наилучшей стороны показали себя гв. сержанты: Дуплишев Вячеслав и Кодиров Шухрат (отслужившие по полтора года) , из числа приданных 4-й роте на усиление, из л/с 1-го мсб. К сожалению, в дальнейшем, оба героически погибли в ожесточенной схватке, с превосходящими силами противника. В боковом охранении 4-й роты, шел гранатометный взвод батальона. С первых минут боя, попав под перекрестный огонь противника, гранатометчики не растерялись, а оказали упорное сопротивление. На этом участке боевых действий, отличился гв. сержант Вохмянин Василий. Грамотно руководя действиями подчиненных, он одновременно, личным примером показывал, как надо сражаться с врагом. Не давали расслабиться врагу гвардии рядовые: Коровин Сергей, Мустафаев Фамил, Хантураев Усман (Миша), Кодиров Ортик, Агаоразов Мерет, Каримов Меркадим и другие. Хантураев Усман, которого между собой, все звали Мишей, будучи рядовым солдатом, но не рядовым человеком, проявил командирские и организаторские способности в этом суровом бою. Не хуже опытного, матерого сержанта, он руководил группой солдат и помогал командиру взвода, на самых опасных участках. Ежесекундно рискуя своей жизнью, Усман проявил чудеса храбрости и отваги. В дальнейшем Миша неоднократно совершал геройские поступки, во время ведения боевых действий, постоянно вызывался добровольцем в дозор и для выполнения других опасных поручений. За что пользовался заслуженным авторитетом у офицеров роты и своих товарищей. Неоднократно представлялся своими командирами к награждению боевыми орденами и медалями, но Высокие Правительственные Награды постоянно проходили мимо него, доставаясь 'более достойным'. Подобную практику награждений, в полной мере, испытали на себе и другие достойные солдаты и офицеры нашей роты, нашего батальона, а также многие другие 'афганцы' из боевых, заслуженных подразделений и частей. По какой-то 'непонятной' причине, боевые награды, как осы на мед, с огромным удовольствием, 'прилипали' к грудям начальников строевых частей и прочих штабных 'сидельцев', также по 'достоинству' они оценили, 'рискованную' службу тех, кто 'окопался' на складах и прочих особо 'опасных' объектах. Да оно и понятно, кому же по нраву придется запах пота, крови, адского труда и притаившейся за спиной смерти. Справедливости ради надо отметить, что одну медаль 'ЗА ОТВАГУ' Усман всё-таки получил. Правда, только через семь лет после своей демобилизации. Как говорится, лучше поздно, чем никогда. Ведь внимание даже кошке приятно. А некоторых наших однополчан награды отыскивают и поныне. Солдатская молва тогда гласила, ' Как не воюй, а с гарантией наградят только посмертно, или, в крайнем случае, по ранению'. Если же тебя, плюс ко всему, невзлюбил какой-нибудь начальник, тогда наград тебе не видать, как своих ушей. К примеру, гв. ряд. Хантураев, за свой прямолинейный характер, пришёлся не по душе замполиту батальона м-ру Балахоненкову, 'достоинства' которого мы опишем чуть ниже. Так вот, этот майор, постоянно, изымал наградные представления на всех, кто пришелся ему не по душе, без видимых причин. Хотя, положа руку на сердце, можем с уверенностью сказать: не за награды мы тогда воевали, в первую очередь.
С наилучшей стороны показали себя военные медики, принимавшие активное участие в бою, под руководством начальника медицинского пункта батальона - гвардии прапорщика Виктора Пряднева. Они вытаскивали раненых с простреливаемых участков, обрабатывали раны, делали обезболивающие уколы и перевязки. При этом они не забывали по возможности вести огонь по врагу. Это санинструкторы: гвардии рядовые, Алимбаев Адхам(4мср), Фицик Василий (бат. мед. п.), Демкин Виктор (п. м. п.). Вся 4-я рота склоняет свои головы перед их храбростью и готовностью к самопожертвованию ради спасения жизни других. Многим они помогли, но не уберегли себя. Спасая других, героически погибли санинструкторы: Фицик В. П. и Демкин В. П. Были тяжело ранены: прапорщик Пряднев Виктор и рядовой Алимбаев Адхам. У Виктора Пряднева, проживающего ныне в городе Наро-Фоминске, до сих пор не действует правая рука. Алимбаев Адхам, был ранен в живот разрывной пулей. Когда с наступлением сумерек мы стали вытаскивать раненых вниз, оставив группу прикрытия, Адхам шел сам, бережно неся обеими руками свои вылезшие из раны кишки. Он даже не стонал. Только по бледному, напряженному лицу и по искусанным в кровь губам, можно было понять, какую боль ему приходилось терпеть. К счастью, он выжил, перенеся несколько сложных операций и потеряв в общей сложности более метра своих кишок. Ныне, он живет и здравствует в городе Ташкенте, являясь прокурором одного из районов.
К сожалению, недостойным образом, повел себя в бою, находящийся с ротой, заместитель командира батальона по политической части майор Балахоненков. В бою он не принимал, никакого участия, сразу, заскочив в подвернувшееся укрытие и затаившись в нем. Недалеко от него находился гвардии рядовой Фамил Мустафаев, который, как упоминалось выше, заняв удобную позицию, вел эффективный огонь по врагу. Майор Балахоненков, сидя в своем укрытии, неудачно выставил ногу и тут же получил касательное ранение в мягкую часть икры. Увидев, что ведущий бой Мустафаев, занимает, как показалось Балахоненкову, более безопасное укрытие, он перескочил туда и в буквальном смысле выкинул, за шиворот, ничего не подозревавшего солдата, на открытое место, прокричав: 'Пошёл на х..., не видишь, я ранен'. Перебегая в поисках новой позиции, Мустафаев был, серьезно, ранен и потерял много крови. Товарищи с трудом вытащили его из-под огня и перетащили в новое укрытие, оказав необходимую медицинскую помощь. Несколько солдат, позже слышали, как майор Балахоненков выкрикивал из 'своего' укрытия: 'Уходить надо мужики, уходить, пока всех не перестреляли'. Слава Богу, что его крики не посеяли паники среди сражавшихся. В дальнейшем м-р Балахоненков первым покинул поле боя, не дождавшись команды к отходу. Честно сказать Балахоненков и до этого не пользовался авторитетом среди офицеров и солдат батальона, а после этих отвратительных поступков он, навсегда, потерял всяческое уважение у всего личного состава. В четвертой роте его вообще презирали и на дух не переносили. Если принять во внимание, что он занимал должность замполита батальона и должен был личным примером поднимать боевой дух личному составу и вести его в бой, а также всё сказанное выше об этом, с позволения сказать 'человеке', то вообще говорить на эту тему больше не хочется. К нашему глубокому сожалению встречались и такие офицеры в нашем боевом батальоне, позоря его. Как говорится, 'в семье не без урода'.
Все это реальные факты того далекого боя, в которые по прошествии стольких лет трудно верить самим участникам и очевидцам происшедшего. Поэтому, чтобы восстановить полную картину тех событий, как можно точнее, пришлось воспользоваться коллективными воспоминаниями ветеранов четвертой роты. Каждый вспоминал, что видел, слышал и чувствовал именно он. Так по крупицам собирались строки, которые Вы сейчас читаете. Многим эти воспоминания дались очень не легко. У одних, от волнения, перехватывало дыхание, у других, сами собой, катились слезы по суровым мужским лицам. Так что, не судите строго художественную стилистику этого повествования. Оно писалось обнаженными нервами и кровоточащими сердцами, не утихающей болью душевных ран и обид, которые не излечило даже время. Простите за это эмоциональное отступление от основной темы. Мы продолжаем свой нелегкий рассказ. Слыша редкие, одиночные выстрелы в ответ, моджахеды считали, что сопротивление, практически, сломлено и не кому держать реальную оборону. Открыв ураганный огонь со всех ярусов, они выскочили в атаку, таким образом, пытаясь добить, как они считали, последних обороняющихся 'шурави', скрывающихся в скалах. Возможно, они надеялись, что стрелять в них будет просто нечем, после стольких часов боя. Тогда, в ход пошли ручные гранаты и оставленные, по приказу офицеров, как н.з. магазины с патронами. Таким образом, были отбиты три атаки разъяренных басмачей, теряющих своих воинов убитыми и ранеными, но не могущих сломить наше сопротивление. Не кривя душой, можно сказать, что противник у нас был серьёзный, имеющий основательную тактическую и огневую подготовку. До нас доносились команды на арабском языке, которые отдавались по рупору-громкоговорителю. Мы догадались, что они нашли нашу частоту радиосвязи и прослушивают все наши переговоры. Многочисленная группа снайперов, занимающая позиции на разных ярусах, держала в постоянном напряжении основные силы нашего батальона, не давая им осуществлять передвижения, для организации помощи нашей роте и прижимая их огнем к скалам. С расстояния около одного километра, был убит один из солдат минометчиков, находящийся с основными силами батальона, который высунулся, буквально, на одно мгновение, чтобы закинуть мину в миномет. Причем, снайпер попал точно в шею. Плотный пулеметный огонь, который, также, велся по месту расположения основных сил нашего батальона, не давал возможности для маневра. Большинство моджахедов, которых мы видели, были одеты в чёрные комбинезоны. На рукавах у многих были светлые повязки. Именно так одевались знаменитые 'черные аисты', спецназ моджахедов. Отряды 'черных аистов' проходили военную подготовку по системе специальных частей США и состояли в основном из арабских наемников. Обучали их в основном тоже арабские офицеры, которые, в свою очередь, прошли подготовку у соответствующих офицеров армии США. Комбинезоны, которые они носили, были известны как 'черная горка' и являлись горным снаряжением спец. частей армии США. В дождь они не промокают, в жару в них прохладно, в холод тепло. В наше время, многие, уже, слышали о термоматериалах и о связанных с этим понятием технологиях, повсюду, подается термобелье с аналогичными свойствами. Тогда, нам все это, казалось, чем-то нереальным, из другого мира. О таком снаряжении нам приходилось только мечтать. По прошествии стольких лет, думаем, что наши нынешние солдаты и офицеры, до сих пор, могут мечтать о нем, не имея в наличии. В поле нашего зрения "аисты" начали попадать, где - то, с середины 1984-го года. Чаще всего, нам приходилось их видеть и не только живыми, что, правда, случалось крайне редко, в районах: Багланов, Нахрин - Бурка, Ханабад - Талукан и некоторых других. Общаясь на б/д, с народом из других частей, мы слышали и о других местах их обитания. Действовали они, как в составах банд, так и отдельными группами. В случае, если удавалось, всерьёз, зажать банду, в составе которой были "аисты", то они, не проявляя излишнего героизма, уходили при первой возможности, вместе с иностранными советниками и инструкторами, прикрываясь обычными моджахедами. Чтобы они ходили в полный рост на пулеметы, никто из нас не видел и не слышал. Вот все, что нам было известно о "черных аистах", в то время. Так как, помощи нам ждать было не от кого, мы решили продержаться до наступления спасительной темноты и отойти под её прикрытием, предварительно вынеся раненых. Больше всего нас тревожило то, что до той поры может не хватить патронов. В ход давно пошли боеприпасы убитых и раненых товарищей, но и они были уже на исходе. Но самой большой бедой было то, что нам, несмотря, на неоднократные попытки, никак не удавалось вынести в безопасное место, нашего раненого командира роты. Моджахеды, видя наш интерес, поняли, что неспроста мы раз за разом рвемся к этому месту. По-видимому, они догадались, где находится наш командир и что он ранен. К тому же, как мы уже упоминали, они сидели на наших частотах и слушали наши переговоры. Конечно, если бы мы достучались до артиллерии, и она дала хотя бы несколько залпов по указанным нами координатам. Тогда, под прикрытием огня артиллерии, у нас появился бы, реальный шанс, чтобы вытащить гв. к-на Перятинца и отойти вместе с ним. Но артиллерия и авиация были для нас недоступны.
Наш командир, перед этой операцией, только вернулся из госпиталя, после перенесенного вирусного гепатита и не вошел ещё в форму. А тут такие физические нагрузки, да еще это тяжелое ранение. Когда душманы выскакивали в атаку, они тоже пытались захватить тот участок, где находился Александр Григорьевич. Тогда все, кто мог стрелять, отсекали их от этого места. Так что прорваться к нашему командиру не могли ни мы, ни духи. Рядом с ним, как вы уже знаете, волею судьбы, оказались два надежных сержанта: Еровенков Виктор из Питера и Гареев Игорь из Тольятти. Оба были лучшими сержантами своих взводов; один из первого, второй из третьего. Они грамотно выбрали позицию и по возможности оборудовали её для стрельбы. Александр Григорьевич сильно ослаб от большой потери крови, и наши сержанты спрятали его в небольшой грот в скале. Игорь и Витя бились с рвавшимся к командиру врагом не на жизнь, а на смерть, не подпуская его близко. Благо выбранная позиция защищала их с трех сторон, давая возможность вести огонь из-за укрытия. Легко уязвимы они были только с той стороны, с которой занимала господствующую высоту на хребте разведывательная рота, которая как пропала со связи с утра, так на ней и не появлялась. Хотя, командир нашего батальона дал команду взводу связи запрашивать их непрерывно. И связисты прилагали немало усилий, чтобы связаться с разведчиками на их частоте, для организации так необходимого нам взаимодействия. Ведь, мы так надеялись на огневую поддержку с их стороны на протяжении всего боя. Разведка хранила безмолвие, молча, наблюдая за всем происходящим. Как потом объясняли солдаты разведроты, со своих позиций они хорошо видели все перемещения моджахедов, но командование, по непонятным для нас причинам, приказало им не стрелять.
Так вот, оба сержанта прикрывавших командира роты, были застрелены снайперами, обошедшими их с незащищенной стороны, т.е. со стороны разведроты, в тот момент, когда, пользуясь затишьем, Еровенков перевязывал рану Гарееву, которого легко зацепило в руку. Гареев, чтобы не терять времени, снаряжал патронами магазин. Так они и замерли, склонившись друг к другу, убитые точными выстрелами снайперов в головы. Смерть застигла их внезапно. Со стороны казалось, что в момент, когда они занимались своим делом, им кто-то дал команду 'замри'. С гибелью этих двух сержантов у нас пропала последняя надежда вытащить нашего командира. Оставалось прикрывать его, пока сможем, не давая приближаться к нему басмачам. Бросить своего командира на растерзание врагам мы не могли. Остальных раненых нам удалось вытащить ниже и оставить в защищенном месте, под прикрытием солдат младших призывов.
Перятинец тоже понимал, что рота никогда его не бросит, не так она была воспитана. Также он понимал, что после гибели Гареева с Еровенковым шансы на его спасение растаяли окончательно. Ведь рота не сможет прикрывать его до бесконечности, потому что боеприпасы были на исходе. На случай если духи выскочат на него внезапно, он подготовил сюрприз: гранату Ф-1, без кольца, которую наш командир засунул в выемку скалы у себя под рукой так, чтобы её можно было легко выбить одним движением. Судя по всему, он больше всего опасался, что попадет в руки к моджахедам в бессознательном состоянии, так как потерял много крови и очень ослаб. Тем не менее, пытаясь спасти свою роту, Перятинец несколько раз, приказывал оставить его одного и отходить, после того, как вытащим остальных раненых. 'Уходите, живым я не сдамся',- выкрикивал он. Но рота оставалась на месте. Понимая, что, защищая его до последнего патрона, погибнут все, капитан принял решение, ценой своей жизни спасти роту, погибнуть, чтобы развязать руки остальным. 'Прощайте, мужики! Сохраните роту. Выходите, пока еще есть патроны. Выносите тех, кого можете. Я, ухожу навсегда. Прости меня Господи! Не поминайте лихом!',- Собрав последние силы, с надрывом, прокричал Александр Григорьевич, выбрав минуту затишья. Вслед за его словами раздался глухой одиночный выстрел. Так погиб старший 'Рулет'- командир 4-й гвардейской мотострелковой роты, гвардии капитан Перятинец Александр Григорьевич. Настоящий русский воин, офицер чести и долга, требовательный и заботливый командир- гордость Земли Русской. Перед этим он разбил 'ромашку'- радиостанцию для связи с авиацией и носимую Р-148, сжег свою карту. Наш, геройски погибший, Командир был награжден орденом 'Красной Звезды', посмертно. Этот факт, до сих пор, крайне возмущает всех ветеранов роты. Неужели Александр Григорьевич не заслужил более высокой Правительственной Награды за все, что он сделал, в том числе и до этого боя как офицер и как командир?
Вскоре, начало темнеть и это, было нам на руку. Патроны были на исходе, у большинства оставалось по последнему неполному магазину. Оставив группу прикрытия из добровольцев и доложив комбату на запасной частоте, потихоньку стали отходить, вынося раненых. Многие раненые шли сами, как могли, кто опирался на свой автомат, кто на плечо друга. Убедившись, что группа с ранеными ушла достаточно далеко, стала отходить группа прикрытия, используя так называемую тактику "снятия женского чулка". Это когда половина группы, под прикрытием огня товарищей, короткими перебежками отходила, используя естественные укрытия местности. Затем, когда отошедшая группа закреплялась на новом рубеже обороны, то под ее прикрытием, таким же способом отходила группа прикрывающая их до этого. И так этап за этапом. Командовал отходом роты гвардии старший лейтенант Транин Геннадий Юрьевич, который весь был посечен осколками разрывных пуль, но не покидал поле боя. Душманам очень не хотелось отпускать нас живыми. Они выскакивали и преследовали нас, попадая под огонь группы прикрытия. Теряя своих людей, они залегали. Видно, им было непривычно быть самим в роли мишеней.
В это время произошел курьезный случай. Рядовой Сергей Коровин, несколько замешкавшись, и не услышав команду к отходу своей группы, выскочил из своего укрытия, когда душманы были уже в 10 метрах от него. Судя по всему, у них была команда брать пленных. Поэтому они пытались догнать Коровина, который, убегая, выделывал такие акробатические трюки, которым бы позавидовал любой гимнаст, выполняющий вольные упражнения. Мы прикрывали его как могли. Поняв, что догнать нашего Сёху им не удастся, духи открыли по нему огонь, что придало ему ещё большей прыти. Он прыгал рыбкой через валуны, держа автомат в вытянутых перед собой руках, совершал кувырки и кульбиты. В одном месте, прыгнув рыбкой через валун метровой высоты, он провалился с другой стороны не менее чем на два метра, грохнувшись со всего маху об камни. Мы грешным делом думали, что он разбился, но Коровин тут же вскочил и побежал дальше. На нем был десантный комбинезон, не менее чем 52-54 го размера, хотя и 46-й размер пришёлся бы ему впору. Поэтому, когда он бежал, комбинезон на нём развевался, как парус на ветру. В другом месте, он, орудуя прикладом, скинул с уступа одного выскочившего на него моджахеда, застрелил другого, а затем, не задумываясь, спрыгнул с обрыва 5-6 метров высотой, прямо на камни и, попутно, застрелив ещё одного, сорвавшегося за ним духа, последним оставшимся патроном, побежал дальше. Когда он добежал до нас, и мы затащили его в укрытие, отбив наседавших душманов, нашим глазам открылась 'весёленькая' картина. Комбез Коровина был прострелен в шести местах, поэтому мы сняли его, чтобы обработать и перевязать раны. Каково было наше удивление, когда мы не нашли ни одного огнестрельного ранения на его теле, разве что касательные царапины, а ведь в него стреляли почти в упор. Зато от падений и ударов, тело Серёги Коровина превратилось в одну сплошную гематому. Выйти из такой перядряги, отделавшись только царапинами, синяками и шишками, дело не шуточное. Про таких в народе говорят: 'в рубашке ты парень родился'.
Наконец, окончательно стемнело, как это бывает в горах, как будто кто-то выключил свет. В темноте преследователи отстали, боясь, что сами нарвутся на засаду. Раненые были выведены в безопасное место и переданы в руки военных медиков. Которые в дальнейшем эвакуировали их в госпиталь, находящийся в Джелалабаде. С этим вопросом всё решилось нормально. Но на поле боя остались наши погибшие товарищи, наш ротный командир. Мы не могли оставить их на поругание врагу. Поэтому было принято решение, используя темноту, вернуться за своими погибшими и вынести их. Из состава 4-й мср были отобраны добровольцы, которые готовы были выполнить эту задачу не только морально, но и физически. В группу вошло четырнадцать человек, во главе с командиром взвода гв. л-том Щенниковым Владимиром. Обсудив план взаимодействия, мы в кромешной тьме, двинулись к месту боя, следуя за командиром взвода, который находил дорогу одному ему известным способом. Приблизившись к месту, мы услышали иностранную речь и шум передвижений. На месте боя находилась группа моджахедов. Стараясь передвигаться бесшумно сами, мы, тем не менее, хоть и не видели, зато хорошо слышали своих врагов. Приблизившись на сколько это было возможно, наша группа залегла за каменной грядой. Гв. л-нт Щенников, гв. ряд. Хантураев и гв. с-нт Кабанов взобрались на выступающую над местностью скалу и оттуда на слух, закидали душманов гранатами Ф-1. После взрывов поднялся шум, вопли, слышно было, как духи забегали, засуетились. Судя по шуму передвижений и возгласам их было не менее 40-50 человек. Нашей задачей было, не вступая с ними в бой, отогнать их с места гибели наших товарищей. Поэтому, подняв панику в рядах противника, мы, затаившись, выжидали, каковы будут их дальнейшие действия, надеясь на то, что, опасаясь новых непонятных взрывов, они уйдут.