Казарма 1st Battalion Belfast Brigade

[Djinn]

коллеги привет,
Если мне не изменяет память и я надеюсь не ошибся, то ваш человек Альфа, который был 13-14 на закрытии в Киеве, он в мертвяке общался с вашим бойцом замерзшим Тигрой, если я не ошибся, я еще попытался ее спасти спецпорошком от прастуды незнаю помог ли так вот игра в Киеве по мне так себе, но бой за пятую точку с вашим бойцом это были самые классные минуты за всю игру, поваевали мы с Альфой классно и народу положили не мало, бедный судья которого в последствии, когда нас вынесли, забрасали гранатами БОЛЬШОЕ СПАСИБО ПРИЯТНО ВОЕВАТЬ, БЫЛО Б БОЛЬШЕ ТАКИХ РЕБЯТ В КОМАНДЕ В КИЕВЕ МЫ БЫ ПОРВАЛИ ВСЕХ, ЕЩЕ РАЗ СПАСИБО, БЫЛО КЛАССНО.
до встречи на играх.

Кстати, Альфа передавал большой привет!

[Djinn]

ЮРИЙ УСТИМЕНКО
"Вокруг Света", № 6, 1974 год
ОРАНЖЕВЫЕ КРАСКИ ОЛЬСТЕРА

Гудят набатом огромные барабаны Ламбега, самозабвенно заливаются флейты и аккордеоны. В колоннах свирепо горланят «Шарф, который носил мой отец». Впереди степенно шествуют дородные мужчины в черных котелках и костюмах, при белых перчатках, держа под мышкой свернутые зонтики, символ респектабельности. Вполне могли бы сойти за клерков лондонского Сити, если бы не оранжевые и алые шарфы, перекинутые через плечо, — знак принадлежности к Оранжистскому ордену. Вдоль кромки тротуара маршируют «офицеры» с саблями наголо. Над головами колышутся штандарты с пышными кистями: «Оранжистская ложа Указующего перста № 64», «Оранжистская ложа Шэнкилл-роуд № 9», «Оранжистская ложа Путеводной звезды № 1013». Несут хоругви с портретами английской королевы Елизаветы II и «короля Билла» — Вильгельма III Оранского — на белой лошади.
В стороне от марширующих приплясывают, задирая зевак, две подвыпившие тетки. Одна в полосатом платье красно-бело-голубых цветов «Юнион Джек» — английского флага. Другая в светлом балахоне с грубо намалеванной красной рукой — гербом Ольстера. Сосредоточенные и угрюмые участники парада резко отличаются от толпящихся на тротуарах истерически восторженных девиц и дам в праздничных нарядах, будто только что из церкви или со свадьбы. У детских колясок, украшенных флажками Англии и Ольстера, молодые мамы в мини-юбках не больше носового платка. «За бога и Ольстер!», «Ни шагу назад!» — вопят из толпы. В переулках затаились грязными жабами броневики английской армии, ощетинившиеся дулами пулеметов. Рядом с ними безучастно наблюдают за происходящим автоматчики. У рации что-то быстро бубнит офицер. И все это сводится к одному: на улицах Белфаста поет, паясничает, пляшет, угрожает и беснуется традиционный парад Оранжистского ордена, тайного общества, возникшего в графстве Арма в 1795 году. При вступлении в него дается клятва «защищать протестантскую религию, противостоять доктринам Римской церкви и бороться против роста ее влияния». Это формальная сторона. Фактически орден служит центром мобилизации сил протестантских экстремистов, играя роль североирландского ку-клукс-клана в борьбе против «белых негров», как окрестила католиков Ольстера американская печать. Не случайно члена ордена исключают, если он женился на девушке-католичке или даже отправился на похороны соседа-католика.
По оценкам ирландских газет, Оранжистский орден насчитывает более 100 тысяч активных членов, входящих в 1500 местных лож, то есть отделений, каждое из которых объединяет от 5 до 500 человек. Организации оранжистов существуют также в Англии, США, Канаде, Шотландии, Австралии, Гане, Нигерии и нескольких других странах, но реальная власть и влияние ордена ограничиваются пределами Северной Ирландии, где он установил тесные связи с юниониста-ми, составной частью консервативной партии Англии. В свою очередь, главы правительств Северной Ирландии в публичных выступлениях всегда ста-рались подчеркнуть лояльность «дела оранжизма». Например, премьер-министр Ольстера Брайан Фолкнер, который, правда, продержался на этом посту всего год до введения Англией прямого правления, подчеркивал: «Что касается меня, я абсолютно уверен, что если члены Оранжистского ордена когда-либо откажутся от участия в политической жизни Ольстера, то можно считать обреченным и Ольстер, и Оранжистский орден». Сейчас Фолкнер возглавляет Исполнительный совет Северной Ирландии, новый администра- тивный орган с урезанными правами, приступивший к исполнению своих обязанностей с первого января нынешнего года.
Оранжистский орден имеет свои клубы, где проводят время рабочие-протестанты, участвует в благотворительных обществах, помогает подыскать жилье, работу, открывает путь и в бизнес, и в политику.
Другая сторона деятельности ордена — организация по всей Северной Ирландии традиционных маршей-парадов, число которых достигает восьмисот в год. Красоч-ное шествие можно принять за карнавал, если бы не военное по-строение колонн и печатающие шаг «офицеры», если бы не злобные антикатолические лозунги и песни, не открыто провокационный замысел марша, который призван, по словам его организаторов, «продемонстрировать презренным католикам, кто здесь наверху».
В песне «Я родился под «Юнион Джек», которую распевают оранжисты в таких случаях, есть слова:
Фоллз — чтобы жечь.
Тейги — чтобы убивать.
Если тейги — чтоб убивать,
то кровь — чтоб текла.
Если ружье — чтоб стрелять,
то черепа — чтоб раскалывать
Нет лучше тейга, чем с пулей в спине.
Фоллз — католическое гетто Белфаста. Тейги — его обитатели, и трудно ожидать, что, заслышав подобную песню, они не примут мер защиты. Впрочем, организаторам парада того и надо. В прошлом от искры маршей оранжистов разгоралось пламя кровопролитных столкновений.

Так было и в минувшем столетии, и в 1921 —1922 годах, когда шла ожесточенная борьба против навязанного Лондоном раздела Ирландии на Свободное ирландское государство, получившее статус доминиона, и СевернуюИрландию — шесть (из девяти) графств исторической провинции Ольстер, оставшиеся под властью Англии. Так было и в августе1969 года, когда банды оранжистов и чернорубашечники из «специальных сил Б» двинулись после парадов ордена в католические гет-то Белфаста и Дерри жечь, грабить и убивать.
Мирный исход уличных мероприятий Оранжистского ордена — скорее исключение, чем правило, и не случайно в июле и августе Северную Ирландию наводняют толпы газетчиков, репортеров радио и телевидения со всего мира.
Познакомиться с коллегами поближе не привелось. Меня остановил хрипловатый голос: «Эй, мис-тер, вы кто? Турист или репортер?» Рядом выросла пара дюжих парней в куртках цвета хаки военного покроя со множеством кар-манов, избавляющих от необходимости носить сумки и чемоданы. Двое взрослых мужчин с лицами младенцев, не отягощенных грузом мыслей. Многозначительно поигрывают увесистыми дубинками. Сразу видно, ребята решительные. Тот, что повыше ростом, по-видимому, заинтересовался моим фотоаппаратом.
— Ну так как? — подозрительно допытывается он.
— Репортер, — отвечаю.
— Откуда?
— Из Москвы.
Такого поворота событий они ни-как не ожидали.
— Русский, что ли?
— Нет, украинец.
Мои новые знакомые были несколько озадачены. Об украинцах, видимо, слышать не приходилось. Их знание географии ограничивалось территорией Британских островов да странами бывшей Британской империи. Остальная часть земного шара удобно укладывалась в рамки понятия «проклятые иностранцы».
— Коммунист? — потребовали с надеждой в голосе.
— Коммунист, — подтверждаю.
Теперь все стало на свои места. Перед ними был коммунист из Москвы, а во всех бедах и злоключениях Северной Ирландии, как твердо заучили эти оловянные солдатики, виноваты «красные», и если что не клеится, цены растут или погода пошаливает, есть готовое объяснение — «рука Москвы». Об этом денно и нощно твердят газеты, радио и телевидение Белфаста. Бдительная бульварная пресса то здесь, то там усмотрит «красную опасность». А то еще засечет «русскую подводную лодку». Благо воды вокруг Британских островов хватает, и пойди разберись, что там в глубине плавает. Такие сообщения по-даются на первых полосах под крикливыми аршинными заголовками, а опровержения, когда их никак нельзя избежать, печатаются мелким шрифтом где-то между рекламой мыльного порошка и средства от головной боли.
А здесь коммунист из Москвы оказался в опасной близости от парада Оранжистского ордена. Скорее всего шпион, да и фото-аппарат налицо. Надо бы пройтись по нему дубинкой, чтобы другим было неповадно. Но с представите-лями прессы велели держать ухо востро и без причины не уродовать. Опять же называет себя украинцем, а кто знает, с чем их едят? Парням было явно не по себе.
Из затруднительного положения их вывел веселый окрик: «Эй, Брайан, а не пора ли по пинте?» Мои стражи заколебались. Промо-чить горло хотелось отчаянно, но и оставить мое присутствие без последствий они по долгу службы никак не могли. И когда я поддер-жал предложение зайти в ближайшую пивную, они вздохнули с об-легчением.
Сомкнутыми рядами двинулись в «Хантерс лодж» — «Охотничий приют» — паб современной постройки, состоящий из общего бара, где спиртное на пенс дешевле и стулья с жесткими сиденьями, и более уютного помещения с таб-личкой «лаундж». Брайан направился в «лаундж» — не хотел ударить лицом в грязь перед иностранцем. За тяжелой дверью встретил густой гул голосов и сизые клубы табачного дыма — не продохнуть. На стенах были развешаны седла, уздечки, фотографии гончих и картинки псовой охоты. Над стойкой бара — охотничьи ружья и трофеи, как и положено в «Охотничьем приюте».
В пабе царила обычная суета, знаменующая приближение момен-та, когда раздастся предупреждающий окрик хозяина: «Джентльмены, время истекло. Прошу!» — после чего отпуск спиртного прекращается, остается допить уже взятое и идти домой.
Посетители, тесно сгрудившиеся у стойки, приветствовали Брайана и его спутников, как старых знакомых. На меня особого внимания не обратили. Я было вызвался купить на всех пива, но Брайан мрач-но буркнул, что «первый раунд за хозяевами», и решительно протиснулся сквозь толпу к стойке. В пабах есть такой обычай — один берет пиво на всех, потом наступает очередь второго, третьего и так далее — по числу народа в компании. Нужно иметь очень крепкую голову или отказаться от друзей, чтобы выстоять.
Во время отсутствия Брайана помолчали. Вернувшись с четырьмя большими кружками светлого пива, он сразу же перешел в атаку: «Возможно, вы предпочитаете «Гиннесс»? Придется нас простить. Здесь «Гиннесс» не подают. Это для республиканцев», — намекая, что темное бархатистое пиво производится по ту сторону границы, в Ирландской республике, где оно национальный напиток. Газеты и листовки оранжистов, с которыми я познакомился в гостинице, за-полнены призывами «бойкотировать товары Эйре, покупать только британское». Причем авторы воззваний непрозрачно дают понять, что нарушителям не поздоровится.
После второго «раунда», когда мне удалось поймать за полу шустрого мальчишку, пробегавшего мимо с подносом, языки развязались. Навалившись на стол, Брайан внушал, что «католики — враги государства, бунтари. Они хотят воссоединения с Ирландской республикой. Им нет места в Ольстере».
— Мы — британцы! — кричал Брайан, колотя себя кулаком в грудь. — Мы родились и умрем британцами.
— А как же англичане? — по-интересовался я. — Они-то называют себя англичанами, а жители Шотландии — шотландцами, уроженцы Уэльса — валлийцами. Выходит, вы единственные британцы в Соединенном королевстве Вели-кобритании и Северной Ирландии. Да и в Лондоне, помнится, вас зовут ирландцами. Неувязка получается.
Вместо ответа Брайан засопел. Мир Брайана не выходил за рамки тесных закоулков родной Шэнкилл-роуд, вечерней пинты в обществе единомышленников, шумных митингов оранжистской ложи, номера «Ньюс леттер», ежедневного евангелия правоверных юнионистов, да треска ольстерского телевидения. Такие, как он, даже передачи Би-Би-Си не смотрят, считая их «слишком либеральными». Брайану крепко вбили в голову, что его благополучие зависит от сохранения связи Северной Ирландии с британской короной, что католики, дескать, покушаются на его заработок. На самом деле Брайан и ему подобные имеют работу и квартиру только потому, что десятки тысяч католиков лишены ее и загнаны в трущобы.
Но Брайан не привык к дискуссиям. По-видимому, до сих пор он обходился кулаками, когда требовалось доказать свою точку зрения. Конечно, следовало одернуть этого зарвавшегося репортера, возомнившего, что разбирается в вопросах британского подданства. Жаль только, прессу велели не трогать. Даже специально предупреждали, что в сомнительных случаях журналистов следует передавать по команде. А этот русский из Москвы какой-то странный. На коммуниста, какими они представлялись Брайану прежде, не похож. «Вот что, — решился Брайан, — спорить мне с вами некогда. Если хотите, могу познакомить с ребятами, которые вам все растолкуют... Только ничего твердо обещать не могу, — тут же добавил он. — Может, они еще и не захотят с вами встречаться. У нас строго». На том и расстались.
Откровенно говоря, я никак не ожидал, что Брайан сдержит слово. За два года жизни в Ирландии успел привыкнуть к тому, что обещания раздаются щедро, но выполнять их не спешат. Звонок Брайа-на на следующее утро был прият-ным сюрпризом. «Я в холле, — сообщил он. — Спускайтесь». У подъезда ждал юркий «авэнджер» модного золотистого цвета, носящего в рекламных плакатах звучное название «Золото ацтеков». «Хорошая машина», — похвалил я и тут же пожалел о сказанном. Коллеги Брайана никогда не пользуются по своим делам собственным транспортом. У «авэнджера» наверняка был другой владелец, который уже не раз докучал полиции расспросами о пропаже. Брайан подтвердил мою догадку, угрюмо промолчав.
Едва мягко захлопнулись дверцы, как машина сорвалась с мес-та. За рулем сидел парень, молодостью лет и внешним видом больше походивший на мотоциклиста. Он и машину вел, как мотоцикл, не жалея себя и пассажиров. Долго петляли по улицам и резко затормозили у большого жилого дома. Вдоль стены тянулась мрачная надпись: «Смерть неграм и католикам».
— Небольшая формальность, -- бросил Брайан. — Велено завязать вам глаза.
Темная повязка была надета со знанием дела: не туго, но без просвета. Безумная езда продолжалась. Нас бросало на заднем сиденье из стороны в сторону, как на море при сильной качке. Временами водитель сбрасывал газ, чтобы медленно перевалить через «рамп» — врытую в асфальт поперек улицы трубу. Это означало, что мы едем мимо полицейского участка или армейских казарм. Препятствия были воздвигнуты для того, чтобы из несущихся машин за мешки с песком, которые загораживают здания, не могли бросить самодельные бомбы или обстрелять солдат.
Под визг тормозов «авэнджер» наконец остановился. Меня вывели под руки. «Осторожно, ступеньки», — предупредил Брайан. Повязку сняли. По кривой скрипу-чей лестнице, усыпанной раздав-ленными окурками дешевых сигарет, поднялись на второй этаж. За щелястой дверью открылась гряз-новатая клетушка. Сидевший у телефона молодой человек с нашивками капрала вскочил при виде нас, приоткрыл другую дверь, скрылся, почти тотчас же вернулся и пригласил меня войти.
Вторая комната была заставлена мебелью, которую не берутся продавать с аукциона даже в трущобах. Колченогие стулья, на которые и смотреть-то страшно, не то чтобы сесть. Немало повидавший на своем долгом веку шкаф, поко-сившийся под грузом бумаг. В углу продавленный лежак с угрожающе торчащими пружинами. Полстены занимал портрет английской коро-левы в темной плащ-накидке, с флагом Ольстера и «Юнион Джек» по бокам. За простым столом без скатерти, выпятив темные очки, восседали трое в уже привычных куртках военного покроя, с лицами, скрытыми шарфами и масками.
— Присаживайтесь, — глухо приглашает сидящий в центре. — Меня зовут Томми Херрон. Я вице-президент Ассоциации обороны Ольстера. Имена моих коллег вам знать не обязательно. Забудьте все, что вы слышали или читали о нас раньше, и слушайте внимательно.Можете задавать вопросы, ведь вы, журналисты, любите делать это. Что ж, правильно. Только не следует увлекаться.
Передо мной сидели самые отпетые, махровые экстремисты. Но не просто бандиты с большой дороги, позарившиеся на чужой кошелек, а гангстеры с политической подкладкой. Они грабят и убивают не ради наживы, а «ради дела протестантов».
По возвращении в Москву я узнал из газет, что труп Томми Херрона обнаружили в сентябре 1973 года в сточной канаве в пригороде Белфаста. Полиция установила, что он не притронулся к пистолету, с которым никогда не расставался, ежедневно часами тренируясь в стрельбе. Его прикончили свои, когда выяснилось, что Херрон присваивал слишком большой куш от налетов на банки и почтовые отделения, магазины, гостиницы и пивные. Возможно, ему бы это и сошло с рук, сложись по-иному его политическая карьера, но летом прошлого года он выдвинул свою кандидатуру на выборах в региональную ассамблею, пришедшую на смену стормонту — североирландскому парламенту, — с треском провалился, озлобился и стал болтать лишнее.
Но сейчас Томми Херрон еще жив, уверен в себе и неспешно рубит воздух словами. «Ассоциация обороны Ольстера, — говорит он, — была создана весной 1972 года как часть политического движения «Вэнгард», которое возглавил бывший министр внутренних дел Ольстера Уильям Крейг. В АОО вошли лоялисты, люди, стоящие за незыблемость нашей конституции, нерушимость связей Северной Ирландии с Британией...»
Вспоминались кадры телевизион-ной хроники того времени. В феврале 1972 года в городе Лисберн, графство Антрим, сытые мужчины в добротных пиджаках, выстроенные шеренгами, как на плацу, вздымали руки наподобие фаши-стского салюта, приветствуя ново-явленного «фюрера» Уильяма Крейга. Позже были организованы смотры крайне правых сил в Бангоре и Ратфриленде, районах, заселенных крепкими хозяйчиками, имеющими батраков и сельскохозяйственную технику. На парадах и митингах Крейга сопровождал грандмастер Оранжистского ордена Мартин Смит, благоловляя паству на новый крестовый поход «во славу протестантского оружия».
АОО возглавил военный совет из десяти экспертов, а на местах оперировали военные советники, прошедшие службу в английской армии. Крейг открыто призывал к физической расправе с борцами за гражданские права, грозил, что «волна протестантского гнева камня на камне не оставит в католических кварталах».
С конца мая 1972 года в протестантских районах Белфаста и Дерри стали возникать провокационные баррикады. Члены АОО валили поперек дороги автобусы и легковые машины, проводили возле них строевые занятия, напропалую козыряя друг другу. Временами бегали консультироваться к солдатам английского патруля, с интересом наблюдавшим за уличной возней. Требовали принять самые решительные меры против «врагов ольстерского государства», и Лондон охотно пошел им навстречу. В начале августа английская армия провела операцию «Мотормэн».
В католические гетто вошли танки «центурион», броневики «сарацин» и «саладин», все еще окрашенные в песочный цвет для операций в пусты-не, и шесть батальонов пехоты. За войсками продвигались «лендроверы», набитые полицейскими. В операции «Мотормэн» приняли участие 15 ты-сяч солдат и 600 бронемашин с 76-миллиметровыми пушками и пулеметами. Она была организована по всем правилам военной науки, а разведывательные самолеты даже провели накануне аэрофотосъемку местности. Для полноты картины не хватало только артиллерийской подготовки. Американский журнал «Тайм» назвал эту акцию «одной из самых крупных операций британской армии со времен второй мировой войны».
— Мы готовы на все, чтобы сохранить нынешние связи Ольстера с британской короной, — врывается в мои воспоминания голос Томми Херрона.
— Надо ли понимать, — спрашиваю, — что вы намереваетесь пустить в ход огнестрельное оружие ради достижения своей цели?
— Скажем так, — хитро улы-бается Херрон, — мы готовы к любому повороту событий. Нас никто не может запугать. На нашей стороне сила, — внезапно взрывается он и грохает кулаком по столу...
При наличии в Северной Ирландии более ста тысяч официально зарегистрированных владельцев огнестрельного оружия и десятков стрелковых клубов, созданных бывшими членами «специальных сил Б», оснащенности Ассоциа-ции обороны Ольстера оружием могла бы позавидовать армия небольшого государства. Причем этот арсенал не лежит без дела. С молчаливого благословения властей протестантские «ультра» постоянно нагнетают напряженность. Напри-мер, для усиления режима террора в католических гетто руководство АОО создало отряды убийц.
По улицам рабочих кварталов мчатся на бешеной скорости автомобили, из окон которых беспорядочно стреляют по прохожим. В канавах, у дорог и в глухих переулках находят трупы мужчин и юношей с мешками на голове. Многих жестоко пытают перед тем, как пустить пулю в спину. Бывалые полицейские говорят, что им не приходилось еще видеть таких зверств. Террористы нападают на девушек и мальчишек, вырезая на руках и спине три заглавные бук-вы названия своей организации. В январе прошлого года они обстреляли автомобиль, доставляющий рабочих-католиков на завод фирмы «Роллс-Ройс» в городке Дандональд у Белфаста. Трое убитых. В паб Богсайда, католического гетто Дерри, вошли двое в масках и разрядили автоматы в толпу у стойки, убив пятерых наповал. В Белфасте прошили очередью городской автобус, в котором возвращались с работы домой жители католического гетто Терф-лодж. Год спустя на строительной площадке в городке Ньютаунэбби, графство Антрим, во время обе-денного перерыва появились двое в масках. «Кто здесь протестанты, стать на колени!» — прозвучал приказ, а по оставшимся стоять прошлись из автоматов. Двое убиты, трое ранены. Через несколько дней упали под пулями два человека, выходивших из паба в Фоллз-роуд. Всего не перечислишь.
...А Томми Херрон все говорит. Словно внутри у него магнитофон, и достаточно нажать кнопку, что-бы полились заученные фразы. Я и не ожидал услышать что-то новое, просто хотелось взглянуть поближе на главарей АОО, но становится нестерпимо тошно от мрачных масок и серых облупленных стен, тошно и противно смотреть на уродливую марионетку, возомнившую себя «политическим лидером».
Спрашиваю: «А нельзя ли познакомиться с рядовыми членами вашей ассоциации? До сих пор мне приходилось видеть их только на уличных демонстрациях». Томми Херрон колеблется. Еще куда ни шло — принять дотошного репортера в штаб-квартире, адрес которой постоянно меняется, но допустить его к «парням»... Стоит ли? В разговор неожиданно вступает сосед Херрона с короной майора на погонах. «Это можно устроить, — говорит он. — Думаю, русскому журналисту будет полезно посмотреть на боевые учения». Майору, видно, не терпится похвастаться.
Распрощались сухо. Никому и в голову не пришло подать руку. На улице все тот же «авэнджер». Завязывать глаза не стали. То ли посчитали излишним, то ли просто забыли. Можно было познакомиться с районом, приютившим штаб-квартиру Ассоциации обороны Ольстера.
Убогие, облезлые домишки, тесно прижавшиеся друг к другу в поисках опоры. Одинаковые, как солдаты в строю. Окна без занаве-сок, кое-где выбитые стекла. Нигде ни дымка, хотя довольно холодно. Печи растапливают, видно, только когда готовят обед. Узкие, как лесная тропинка, тротуары, заваленные бумажными пакетами, обрывками газет, огрызками, осколками бутылок. Из рыбной лавки тянет характерным противным за-пахом. Собственных машин, конечно, нет и в помине. Поперек дороги местами деревянные рогатки, увитые колючей проволокой. Труд-но представить больший контраст с фешенебельным кварталом, где находятся апартаменты «фюрера» Уильяма Крейга.
Мне как-то случилось брать у него интервью, и осталось воспо-минание об аккуратных двухэтажных домиках, построенных по инивидуальным заказам и далеко отстоящих друг от друга, в окружении садиков, кустов роз и тща-тельно подстриженных лужаек. Район, не затронутый волной насилия, которая, казалось, захлестнула весь Белфаст. Никаких следов пожарищ, все стекла в окнах целы. Не видно солдат и полиции, встречающихся на каждом шагу в центре и в рабочих кварталах. Во-оруженная охрана располагается на контрольно-пропускных постах, на подступах к жилью богачей; а на улицах тихо и прибрано, все дышит спокойствием и достатком. Не то что рыбной лавке, даже табачному ларьку не позволят разместиться в таком районе, чтобы «не портили общий вид». За продук-тами посылают прислугу либо ездят в магазины в центр города.
В доме Крейга советских журналистов ждали. На столах батарея бутылок дорогого виски и французского коньяка, бренди и вина. Хрустальные бокалы, серебряные приборы и тарелки дорогого фарфора. Но главной примечатель-ностью был, конечно же, сам хозяин, упитанный мужчина с самодовольным лицом переростка-второгодника. Он не говорил, а изрекал, так умело скрывая своимысли, что зачастую сам их немог обнаружить, и тогда важно замолкал, как бы давая собеседнику возможность осознать значительность минуты общения с великим человеком. Все его разглаголь-ствования сводились к мысли о том, что только такие люди, как Крейг, могут править в Северной Ирландии, а поскольку у власти сейчас стоят другие, можно использовать любые средства, дабы установить надлежащий по-рядок...
Один из ближайших соратников Крейга — Ян Пэйсли. Он родился в 1927 году в семье баптистского проповедника в городке Баллимина, где безраздельно властвует Оранжистский орден. Жители чувствуют себя как бы на положении гарни-зона осажденной крепости, суще-ствованию которой постоянно угрожают волны католического моря, разлившегося за ее стенами.
Некоторое время молодой Ян работал помощником пекаря, затем прошел курс богословского образования в сектантском колледже Белфаста и, наконец, получил сан священника — против всех правил — из рук отца. С первых шагов Пэйсли взял на себя роль евангелиста, проповедника сле-пого следования тексту библии, но только в 50-х годах вступил в кон-фликт с официальной церковью. Ему было отказано в праве читать проповеди в пресвитерианском соборе, и Пэйсли, недолго думая, основал соб-ственную «свободную пресвитериан-скую церковь», став ее первым глашатаем. За последние годы его детище возмужало и разрослось, раскинув по Северной Ирландии свыше 30 церквей.
Успеху Пэйсли способствовали ог-ромный рост и бычий голос, без особого напряжения и помощи микрофо-на заполнявший площади. Обильно уснащая свои речи злыми, а подчас и не совсем печатными выпадами против папы римского, меча громы и молнии в «приспешников папы на высоких постах», Пэйсли постепенно приобретал популярность и сторонников среди рабочих, мелких фермеров и торговцев, отравленных ядом оранжизма и живущих в вечном страхе перед будущим. Между тем за спиной пэйслистов стоят твердолобые ольстерские тори и крупные землевладельцы, опасающиеся утратить влияние и доходы, владельцы промышленных предприятий в традиционных отраслях экономики Северной Ирландии. Словом, те же силы, что питают движение Уильяма Крейга.
Сторонники Крейга и Пэйсли не воспринимают искусства политического маневрирования, умения играть на чужих разногласиях и добиваться желательного компромисса, что присуще английским политикам. Те осознали, что сломить движение за гражданские права с помощью традиционных методов, при опоре на голую силу, не удаст-ся, и стремятся заручиться поддержкой зажиточной верхушки католического населения. Естественно, осуществить Лондону свои планы не так-то просто, и требуются некоторые, хотя бы и незначительные, уступки, чтобы сохранить основы колониальных порядков, не затрагивая их существа. А крайне правые усматривают в этих действиях «сговор» и «предательство». В ход пускаются банды головорезов Ассоциации обороны Ольстера, «Борцов за свободу Ольстера» и «Командос Красной руки» (герб Ольстера), сеющие смерть и разрушение в католических кварталах.
Невольно жалеешь Брайана, тупо размахивающего дубинкой, но упорно отказывающегося шевелить мозгами. Жалко тысяч брайанов, одураченных оранжистекой пропагандой, жертвенных пешек в большой политической игре, которую ведет Лондон ради того, чтобы закрепить за собой право использовать Ирландию как источник сырья и дешевой рабочей силы, рынок для сбыта английских товаров и важный стратегический плацдарм на путях из Западной Европы в Америку.
...Эти мысли приходили в голову, пока мы неслись в «авэнджере» по гладкому асфальту проселков. Хмурый водитель с самого начала дал понять, что разговаривать нам не о чем. Дорогу он знал наизусть и с ходу брал крутые повороты, не задерживаясь возле указателей. По сторонам тянулись живые ко-лючие изгороди и высоченные ка-менные заборы. Затормозили на площадке у сельского паба, где мне было предложено пересесть в «лендровер». Началась тряская езда по ухабам и рытвинам бездорожья между деревьями и кустами. Необходимость снова за-вязывать глаза отпала сама собой.
У заброшенной фермы, зиявшей провалами окон, ждали двое в теп-лых куртках с капюшонами, низко надвинутыми на глаза. «Вы останетесь у машины. Отсюда все будет видно», — последовал приказ. Повернувшись к дому, говоривший рявкнул: «Становись!» Показалась группа вооруженных автоматическими винтовками с примкнутыми штыками. Все те же темные маски и очки. Они брали «на караул», сдваивали ряды и с видимым удовольствием козыряли начальству. Остервенело рвали штыками чучело, подвешенное на столбах ворот. Разбившись на пары, сосредоточенно пыхтели, демонстрируя приемы рукопашного боя. Затем, рассыпавшись в цепь, пропали в мелком кустарнике, откуда немного погодя послышалась частая стрельба.
«Холостых патронов не признаем, — горделиво заметил мой «гид», добавив: — В наших условиях каждый боец должен уметь действовать самостоятельно, на свой страх и риск. Чем быстрее они привыкнут к свисту пуль, тем лучше для них». Запыхавшиеся бойцы вернулись и еще с полчаса дружно топтали выбитую ногами площадку перед домом. Исчезли, как тени. У меня невольно вырвалось: «Похоже, ваши солдаты служили в регулярной армии, и не один год». Никто не удостоил ответом. Здесь вопросов не задавали. «Авэнджер» подбросил меня к гостинице.
Перед тем как проникнуть в фойе, пришлось пройти ставший привычным в Белфасте обряд обыска. Со всех сторон профессионально обшарили грубые руки. Несколько вопросов, проверка документов — и «Можете следовать дальше». Здание «Европы», самой дорогой и современной гостиницы в Белфасте, охранялось, как королевские бриллианты. За квартал встречали стальные рогатки и щиты контрольных постов. За ними придирчивые автоматчики в пятнистых маскировочных комбинезонах. Не лень им залезать и под капот, и под сиденья, и под машину.
У входа в гостиницу дежурят солдаты с винтовками наперевес, а временами и броневик по прозвищу «свинья», но явно не за внешнее сходство с этим мирным животным. В просторном холле скучают, почитывают газеты, фланируют из угла в угол, кокетничают с девицами у барьера администрации полицейские детективы в штатском. Даже в лифте трудно отделаться от ощущения, что за тобой холодно и враждебно следят, а у себя в номере каждый предмет кажется с ушами и глазами.
В шикарном баре «Европы», сверкающем полировкой дуба и никелем, было, как обычно, немноголюдно и поэтому неуютно. С началом широких волнений в августе 1969 года практически иссяк поток иностранных туристов, которых прежде влекли полноводные реки и озера, славящиеся рыбалкой, тихие рощи и приветливые луга, чуть-чуть патриархальная сельская жизнь, какой уж не встретишь в других странах Западной Европы. Не видно было и бизнесменов. Нет смысла вкладывать деньги в предприятия и магазины, если нет никакой гарантии, что они не взле-тят на воздух. Попадались только спекулянты недвижимой собственностью, резко упавшей сейчас в цене, да неугомонные журналисты, которым на роду написано торчать в самой гуще событий, даже когда им эти события поперек горла.
Когда за окнами тяжело бухал взрыв, по реакции можно былоотличить аборигенов от гостей. Местные так привыкли, что не обращали никакого внимания, а приезжие вздрагивали: «Слышите, еще один». Они были похожи на ротозеев, глазеющих на агонию жертв автомобильной катастрофы. Для журналистов-старожилов взрывы в Северной Ирландии давно перестали быть сенсацией, разве только окажется небывало много человеческих жертв.
Это сытое, хорошо оплачиваемое, слегка подвыпившее и циничное общество отталкивало, и я вернулся в номер, чтобы по свежим следам записать впечатления прошедшего дня. Засиделся допоздна, поставил наконец точку и вступил в неравную борьбу с окном. С пятой попытки где-то что-то сработало, и в накуренную комнату ворвался ночной воздух.
Улицы будто вымерли, только изредка проходят армейские патрули. Пустуют кафе и ночные клубы. Никто не решается ходить на поздние сеансы в кино, опасаясь взрыва. С наступлением сумерек Белфаст покидают даже водители такси. Никогда не знаешь, кто из пассажиров приставит к затылку пистолет. Хорошо, если удовлетворятся выручкой, а то и машину уведут.
...Моросил мелкий надоедливый дождичек. У подъезда рассаживались в бронетранспортере солдаты сменившегося наряда — молодые, даже очень молодые ребята, попавшиеся на рекламную удочку армии. После долгих скитаний по биржам труда выясняется, что надежд на получение приличной работы никаких, а в газетах и журналах регулярно публикуются красочные объявления, манящие в теплые, неизведанные края, где темнокожие девушки не способны устоять перед чарами «томми». Романтика, пальмы, золотые пески да и подход к делу серьезный: «Нам нужны специалисты разных профилей, и мы сделаем из вас специалистов», — зовет реклама. Правда, с тех пор, как из Белфаста в Англию стали отправлять все больше гробов, на вербовочных пунктах забили тревогу: число молодых людей, пожелавших вступить в английскую армию, сократилось почти вдвое.
Четыре года назад солдат встречали как миротворцев. Лондонская печать трубила, что они «встанут стеной между враждующими католиками и протестантами». Женщины выносили горячий чай, потчевали печеньем. Но «медовый месяц» длился недолго. Регулярные войска вошли в Белфаст и Дерри, чтобы подпереть штыками основы колониальных порядков, давшие глубокие трещины под напором движения за гражданские права. Начались массовые аресты, обыски и облавы, было введено интернирование, затем последовало «кровавое воскресенье» в Дерри, когда английские парашютисты расстреляли мирную демонстрацию, положив насмерть 13 человек. Наконец — прямое правление, операция «Мотормэн» и закулисные торги политических деятелей. А днем и ночью грохочут взрывы и стрельба. Только с августа 1969 года больше тысячи человек пали жертвами английской оккупации Север-ной Ирландии.
...По улицам Белфаста, усеянным осколками стекла и кирпича, по вывороченным камням мостовой крадется, прижимаясь к стенам, английский патруль. Лица солдат густо измазаны жженой пробкой, чтобы не выделялись в темноте. Даже если солдат двое, замыкающий пятится задом, сторожко скользя взглядом по крышам до-мов и стриженым кустикам за оградой. Автоматы наготове, пальцы — на спусковом крючке. Вчера вечером в этом районе подорвался на мине бронетранспортер, и было приказано «очистить улицу от террористов». Командиру патруля выдали длинный список «подозри-тельных лиц». Вышибали двери плечами и прикладами, врывались в комнаты, где семьи отдыхали перед синеватым экраном телевизора. Один оставался сторожить хозяев, другие переворачивали дом вверх дном. Взламывали половицы, вспарывали тюфяки, рылись в книгах и письмах. Не щадили никого и ничего.
Потом снова — враждебная улица с битыми уличными фонарями и стенами домов, вымазанными черной краской. Мазали днем сами солдаты, чтобы в темноте их фигуры не выделялись на светлом фоне. Но в полной тишине, нарушаемой лишь шорохом дождя, предательски громко звучат кованые солдатские ботинки. Хлестнул, как бич, выстрел, другой; как плотная бумага разорвалась — автоматная очередь. Еще не успев залечь, при падении, солдаты открыли огонь. Стрельба прекратилась так же внезапно, как и началась. Сер-жант приказал перебраться в укрытие поближе к домам. В небольшой луже остался лежать безусый парнишка. Не пригодился защитный «пуленепробиваемый» жилет...
«За что умирают британские солдаты в Ольстере?» — спросили как-то генерала Тьюзо, командую-щего оккупационным корпусом в Северной Ирландии. «Солдат умирает за дело, которое поручило ему командование в соответствиис политикой правительства ее величества», — четко отрезал генерал. Когда тот же вопрос задали солдату-старослужащему, он ответил после некоторого раздумья: «Да ни за что. Если погибает ирландец, он становится для своих людей мучеником, героем. Он отдает жизнь за то, во что верит. А мы? Да ни за что».

[Djinn]

Craigavon sent the Specials out,
To shoot the people down,
He thought the IRA were dead,
In dear old Belfast town,
But he got a rude awakening,
With cannon and grenade,
When he met the first Batallion,
Of the Belfast Brigade.

Glory, glory to old Ireland,
Glory, glory to this island,
Glory to the memory of the men
Who fought and died,
"No surrender" is the war cry of
The Belfast Brigade.

The soldiers came from Holywood,
Equipped with English guns,
There were men by the thousand,
Ammunition by the ton,
But when they got to Belfast,
They were seriously delayed,
By the fighting First Batallion
Of the Belfast Brigade.

We have no ammunition,
Or no armoured tanks to show,
But we're ready to defend ourselves,
No matter where we go,
We're out for our Republic,
And to hell with your Free State,
"No surrender" is the War cry
Of the Belfast Brigade.

Come all you gallant Irishmen,
And join the IRA
We'll strike a blow for freedom,
When it comes a certain day,
You know your country's History,
And the sacrifice it made,
Come join the First Batallion
Of the Belfast Brigade.

[Djinn]

Кроме доброго слова возможно оценить возраст человека по тому как он выглядит и его поступкам в любом случае для хорошего человека всегда можно стелать исключение

У меня возникло предчуствие, что кое-кто скоро получит должность командного священника.

[Комикадзе]

Аминь

[Djinn]

В воскресенье 3.02.08 - минирейд.
Маршрут - ст. Экспресс - ст. Цюрупинск - пос. Саги - г. Цюрупинск.
Как и в прошлый раз, туда едем на поезде, обратно на автобусе.
На повестке дня - ориентирование по карте, компасу.
Компаса брать обязательно!

[Комикадзе]

У нас новый рекрут: ник - King, имя - Саша, привод уже имеет, успел повоевать в Житомире, а самое главное -он знает когда день Святого Патрика . На ближайшей игре пройдёт обкатку в Херсоне.

[pomidor]

ну и что что знает ентот день если не изменяет мне память 17 марта

[Djinn]

ну и что что знает ентот день если не изменяет мне память 17 марта

Ну вот, взял и всем рассказал. Мы тут, можно сказать, гостинец британцам приготовили в тротиловом эквиваленте, а ты спалил контору.
На будущее - пост, в котором отсутствуют знаки препинания очень сложно понять. В данном случае непонятно - либо ты бравируешь своими познаниями в праздничных датах, либо закидываешь удочку - а я тоже знаю,когда ДСП, возьмите меня в ирландцы, либо тебе скучно и тебя не устраивает маленькая цифра возле твоего ника и ты таким образом пытаешься увеличить колличество своих постов. 8)

[pomidor]

чтото я смотрю вы плохого мнения обомне а знаки препинания я не ставлю вообще это принцип такой а раз уж так вышло что я выдал ваш секрет так простите мне а вообще я хочу оживить наш форум чтоб каждый хотел зайти сюдаи видел что общение идет

Новогоднее Видео
http://vision.rambler.ru/users/fox211984/1/4/

[Djinn]

чтото я смотрю вы плохого мнения обомне а знаки препинания я не ставлю вообще это принцип такой а раз уж так вышло что я выдал ваш секрет так простите мне а вообще я хочу оживить наш форум чтоб каждый хотел зайти сюдаи видел что общение идет

Орфография, знаки препинания играют очень важную роль в общении посредством форума, правильно построенное предложение, легче читается и прививает уважение к автору. Кроме того, автор, таким же образом, показывает свое уважение к читателю.

[McRae[X]]

Привет Херсонскому Ира от Житомирского
Как там наш подопечный ?

[Комикадзе]

Привет! Оба брата в воскресенье отлично сработали

[Pashkent]

Слухайте... просветите заблудшего.. а когда и где у нас открытие сезона?

[Djinn]

Слухайте... просветите заблудшего.. а когда и где у нас открытие сезона?

Информация засекречена 8)
На самом деле, еще мало кто определился со сроками и местом проведения. Думаю, в конце марта вся информация по Открытию будет.

[McRae[X]]

Привет! Оба брата в воскресенье отлично сработали

Это хорошо так скажем обмен опытом

[Mapkyc]

Привет Вам от сочувствующего Просто, мне интересна Ирландия, и все что с ней связано, а так же неотъемлемая часть ее истории - ИРА. Бродя среди просторов Интернета зашел на довольно популярный сайт http://www.magnumphotos.com
Насколько я понял - это сайт, посвященный репортажной фотографии за многие годы. "Вбив" в поиск Ireland, Belfast, irish Republick Army, Northern Ireland или любое похожее по смыслу слово, вы получите СОТНИ фотографий, посвященных этому конфликту. Похороны бойцов ИРА. Кровавое воскресенье... ВСЕ. Фото, сделаные без предвзятости - дорого стоят. Это фото из жизни Ирландии. Кому интересно - потрятьте немного времени, и получите ОГРОМНОЕ количество информации, почерпнутой из фото. Возле каждого снимка есть краткий комментарий. Я думаю, что Вашемоу сообществу это будет интерсно. Сайт англоязычный, но глубоко знания не требуется
Сорри, если не в ту ветку написал. Что в посике выдало на "IRA", туда и накатал. А Вы уже сами решите, что делать с информации.
С ув, Маркус.

[Djinn]

Привет Вам от сочувствующего Просто, мне интересна Ирландия, и все что с ней связано, а так же неотъемлемая часть ее истории - ИРА.

Привет, а почему ты тогда еще не с нами ?
Отделения И.Р.А. есть в Киеве, Запорожье, Днепропетровске, Житомире, Симферополе, Севастополе, Керчи.
Ты мог бы стать первым ирландцем в Харькове .

[Mapkyc]

Не соблазняйте Была мысль, но еще очень размытая и не свормировавшаяся Если надумаю - обращусь за помощью к Вам.